Дети капитана Гранта (адаптированный пересказ)

Верн Жюль

– Термометр показывает тридцать градусов в тени, – объявил Паганель.

– Я чувствую себя так, словно по мне пробегает электрический ток, – произнес Гленарван. – Надеюсь, эта жара скоро спадет.

– Конечно, спадет, – подхватил Мак-Наббс. – Вот гроза прогремит, ливень пройдет, и сразу станет прохладно.

В этот вечер привал сделали на заброшенном ранчо – в глиняной мазанке с соломенной крышей. Ранчо было обнесено полусгнившим частоколом. В нескольких шагах от хижины была вырыта яма, служившая очагом. В ней

еще сохранилась остывшая зола. Внутри ранчо имелась скамья, убогая подстилка из бычьей кожи, котелок, вертел и расписанный узорами чайник.

– Чайник-то здесь зачем? – не понял Мак-Наббс. – Да еще такой красивый!

– Это особая посуда для кипячения матэ, «чая индейцев», – пояснил вездесущий Паганель. – Матэ – напиток из настоя сушеных трав, очень распространенный в Южной Америке. Его пьют через соломинку.

По просьбе Паганеля Талькав приготовил несколько чашек матэ, и путешественники с удовольствием завершили им ужин.

На следующий день, 30 октября, солнце с утра висело над пампой в раскаленном тумане и заливало землю жгучими лучами.

– Такое впечатление, что откуда-то доносится запах гари, – заметил Гленарван. – Неужели поблизости пожар?

– У памп совершенно ровная поверхность, – успокоил его Паганель. – Воздушные потоки не встречают никаких препятствий, и бывает, что запах гари можно почувствовать километров за восемьдесят.

– За восемьдесят? – недоверчиво переспросил майор.

– Да, – подтвердил Паганель. – Это горит трава. Пожар может охватить огромное пространство, но не добраться до нас.

– Кто же поджигает прерии? – спросил Роберт.

– Иногда молния, а иногда сами индейцы.

– Зачем?

– Они утверждают, что после пожаров в пампе лучше растут злаки.

– Все это хорошо, – заявил Гленарван, – но надо что-то придумать, чтобы не оказаться на пути пожара. Если нас накроет бушующее пламя, нам не выжить.

– Не волнуйтесь, дорогой Гленарван, – улыбнулся Паганель, – мы уцелеем. Я читал Купера. Его герой, Кожаный Чулок, всегда спасался от надвигающегося огня, вырвав траву вокруг себя в радиусе нескольких метров. Нет ничего проще. Мы поступим так же.

Однако вступать в единоборство с огнем не потребовалось, и путешественников поджаривали только жгучие лучи солнца. Поначалу это ни у кого не вызвало беспокойства. Вильсон, отвечавший за питьевую воду, уверял, что у отряда имеется достаточный запас. Однако матрос не принял в расчет сильной жажды, которая мучила его спутников весь день. На пути им не попалось ни одной речки. Даже искусственные водоемы, вырытые индейцами, пересохли. Признаки засухи начинали беспокоить Паганеля, и он прямо спросил Талькава, где тот рассчитывает найти воду.

– В озере Салинас, – ответил индеец.

– Когда мы туда доберемся?

– Завтра вечером.

– Да, придется потерпеть, – обернулся Паганель к своим товарищам. – Как правило, путешествующие

по аргентинской пампе роют колодцы и находят воду на глубине нескольких метров. Жаль, что у нас нет необходимых инструментов.

– Ладно, переживем, – отмахнулся майор. – Будем утолять жажду урезанными порциями. Там на дне бурдюка еще осталось немного.

– Да, только вода теплая и противная на вкус, – поморщился Гленарван.

Вечером, после перехода в тридцать километров, путешественники сделали привал. Они рассчитывали восстановить силы крепким сном, но ночью налетели тучи комаров и москитов. Паганель совершенно извелся.

– Будь прокляты эти насекомые! восклицал он. – Надо было брать с собой подкисленную воду. Она успокаивает боль от укусов.

– Перестаньте, Паганель, – попытался утешить его майор в своей обычной манере. – Надо радоваться, что из трехсот известных видов насекомых на нас напали только два.

Утро началось с неприятностей. Мюльреди, ехавший немного впереди отряда, вдруг повернул коня и сообщил о приближении отряда индейцев. К этой встрече отнеслись по-разному. Гленарван решил узнать у индейцев что-нибудь о потерпевших крушение на «Британии». Талькав нахмурился и насторожился. Он считал индейцев-кочевников грабителями и предпочел бы уклониться от общения с ними. По совету патагонца, люди Гленарвана проверили оружие и встали плотным кольцом.

Индейцев было десять человек. Они подъехали на расстояние приблизительно ста шагов и остановились в нерешительности. Одеты туземцы были в шкуры гуанако или нутрий и вооружены до зубов – ножами, пращами, бола, лассо и копьями метров пять длиной. Гленарван направил к ним своего коня. Но не успел он проехать и пяти метров, как отряд индейцев круто развернулся и поскакал прочь.

– Что это было? – спросил Паганель Талькава.

– Гаучо, – ответил патагонец.

– Гаучо, – повторил Паганель, поворачиваясь к своим спутникам. – Тогда можно было не принимать мер предосторожности. Гаучо нечего бояться.

– Почему? – спросил майор.

– Гаучо – безобидные пастухи. Они приняли нас за грабителей и обратились в бегство.

– Вы уверены? – не унимался майор. – Ничего не перепутали?

– А что вы так скептически настроены, Мак-Наббс? Я даже в свое время писал о нравах индейцев в одной брошюре…

– Значит, вы ошиблись, господин Паганель.

– Я ошибся? – повысил голос ученый. – Вы забываетесь, господин Мак-Наббс!

– Проклятая рассеянность и тут сыграла с вами злую шутку, – продолжал гнуть свое майор. – Вам придется внести поправки в следующее издание брошюры.

Мак-Наббс и Паганель разгорячились не на шутку, причем повод их раздражения был ничтожным. Гленарван решил вмешаться.

– Послушайте, – сказал он, – один из вас слишком придирчив, а другой – сварлив. Честно говоря, вы оба меня удивляете.