Дети ночи: Печать Феникса
Шрифт:
– На самом деле, будь тогда на твоем месте человек, он, возможно, не выжил бы.
– То человек. Благо мы к ним не относимся. И в том-то проблема, что все, кроме тебя, видят во мне лишь хрупкого юношу. А ты обращаешься со мной так, будто не верила, что я могу рассыпаться от грубого толчка.
"Я не верила, - мрачно подумала Лазель, - я на это рассчитывала. Да, промашка вышла".
– Поэтому я и хочу быть с тобой, - продолжал вещать вампир, придвигаясь постепенно все ближе и ближе.
– Что, замучила тяга к доминирующему партнеру?
–
– Зачем ты так?
– Как?
– Ты ведь совсем не воспринимаешь меня всерьез.
– Похоже, это просто невозможно. Сам заставляешь так к тебе относиться.
– Вздор!
– А ты подумай. Сначала ты просто хотел со мной переспать, теперь уговариваешь стать твоим доминантом. Ты приписываешь другим роли, которые им не свойственны, а потом стараешься втиснуть их в придуманные рамки.
– Хочешь сказать, ты не любишь доминировать?
– Нет. Я признаю лишь отношения на равных в том смысле, в каком ты предполагаешь. Ты тоже мог стать таким, но ты сломался. Парил слишком высоко и слишком низко упал. Имхотеп не жестокий господин, но ему невозможно перечить.
– Ой, не нужно разводить фрейдистских теорий! Просто ты не хочешь признавать моих чувств.
– Каких же?
– Меня тянет к тебе. Сильно и всерьез. Видя тебя, я перестаю замечать кого-либо еще. Хотя тут есть на кого посмотреть…
– И ты хочешь, чтобы глава клана Инъяиль послужил средством удовлетворения твоей похоти?
– слова прозвучали с металлической угрозой, словно свист меча.
– Не передергивай, пожалуйста.
Возможно, дело было в последнем слове, но едкая усмешка Лазель умерла, так и не родившись. А Тан вскочил со своего места, рухнул на колени перед ней и проговорил, почти упираясь лбом в ее ноги:
– Я уже на все готов. Видишь, на коленях стою! Я согласен даже рабом твоим быть, лишь бы… лишь бы… - последние слова оказались подавлены дрогнувшим голосом, так и не прорвались наружу.
Сказать, что Лазель удивилась, это лишь в общих чертах обрисовать ситуацию. Этого она просто не ожидала. Может ли такое быть, что Тан обнажил перед ней душу? Конечно, он древний вампир. За несколько тысяч лет можно научиться играть на чем угодно, даже на таких эмоциях. И все-таки… Что-то в этом задевало, ранило сердце. А Лазель никогда не стремилась быть жестокой. Могла, если обстоятельства вынуждали, но не стремилась.
Она положила руки на плечи коленопреклоненного вампира, пробежалась по ключицам, вверх по шее, по скулам, вырвав шумный вздох и заставляя поднять голову. Взгляд вампирши столкнулся с двумя омутами страсти с горчинкой на дне.
– Не стоит, - тихо проговорила Лазель.
– Мне не нужны жертвы и, тем более, рабы. Просто я не та, кто тебе нужен, а ты за пеленой страсти не можешь этого разглядеть. Рядом с тобой мне бы пришлось играть роль. Роль, которая мне претит.
– Но мы могли бы просто встречаться, без обязательств…
– Еще хуже. Это значит, ты питал бы напрасную одежду. Жестоко отрезать хвост кошке по частям.
– Я - не
– Нет. Пойми и прости. Последнее не обязательно.
Лазель говорила без издевки, с искреннем сочувствием. Этому вампиру удалось что-то задеть в ней сегодня. Поистине странная ночь.
– Мне… не нужна твоя жалость, - выдавил Тан, но его руки сами скользнули вокруг талии Лазель, он придвинулся ближе, все так же стоя на полу, но вампирша чуть развела колени, чтобы ему было удобнее. И Тан ткнулся где-то между животом и грудью, обнимая крепче.
Движимая благородным порывом, Лазель позволила маленькую уступку. Вздохнув, она позволила телу измениться. Ей делать это стало так легко. И вот уже мужские руки треплют волосы бывшего фараона. И мягкий, почти мурлыкающий голос:
– Тогда встань.
Тан покорился, но с места не сошел, так что теперь оказался нависающим над Лазелем. Но тот ничуть не смутился, а только сказал:
– Давай на этом поставим точку. Раз и навсегда. Выбери того, кому мужчиной быть нравиться больше, чем мне. И если уж тебе важны мои… особенности, то могу уверить, инъяильцев еще немало ходит по земле. Хоть тебе больше подошел бы гарудианец.
– Не думаю, - слабо усмехнулся Тан.
– Мне нравиться, когда секс превращают в искусство, а не источник силы.
– Как хочешь. Во всяком случае, ищи себе доминанта.
– Мне казалось, что нашел.
– Нет, я не тот, кто нужен тебе. Я до сих пор с отвращением вспоминаю свою грубость.
– Может, ты уже и кандидатуру для меня нашел?
– Нет, - усмехнулся Лазель.
– Но если ты направишь свои не дюжие таланты, например, на Рафаэля, толку вышло бы гораздо лучше.
– Ты говоришь о Мастере Рафаэле, что осел в этом холодном городе?
– Других нет.
– Ты что, договорился с ним, чтобы он отвлекал меня от тебя?
– Не мели чушь. Он и не знает о тебе, наверное. Вот и делай добро. Тебе же лучше будет, если ты переключишь страсть на другой объект.
– Ты так сопротивляешься!
– Потому, что ты цепляешься за меня, как клещ.
– Что ж… позволь поцеловать тебя.
– Зачем?
– немного удивленно нахмурился Лазель.
– Если сможешь после этого уйти… что ж…
Глава клана Инъяиль вздохнул. Похоже, Тан неисправим. Видя замешательство Лазеля, он еще и подначивать принялся:
– Или это слишком для тебя? Ты боишься, что твое хваленое самообладание полетит к черту?
Вот за что Лазель недолюбливал мужскую ипостась, так это за излишне быстрое вскипание гормонов. Его глаза сузились, и вампир почти прошипел:
– Не стоит бросать вызов, с которым можешь не справиться!
– и облизнулся, медленно проведя самым кончиком языка по нижней губе.
Тан сглотнул, а уже в следующий миг оказался у Лазеля на коленях, склоняясь все ниже и ниже. Желая быстрее покончить с этим, Лазель сам притянул его ближе. Губы столкнулись в поцелуе, как в битве. Каждый старался одержать верх и продемонстрировать свое мастерство.