Дети победителей

Kinuli

– Мне нужно обыскать его комнату.

– Что?
– начальник проекта не сразу понял, что обращаются к нему.

– Мне кажется, я кое-что оставил. Министерскую юбилейную ручку.

– Комната обыскивалась.

– Если я ее не найду, меня убьют.

Начальник охраны лично довел слабеющего Кейтелле до комнаты Архарона и Тирау. Погром в ней был неописуем.

– Этим ублюдкам все придется прибирать, - хохотнул начальник.
– Так что не стесняйтесь!

Кейтелле отвлекся от мыслей об Эмолие и Архароне. Он решил, что прибираться -

несомненно хорошо. Во время приборки можно найти много полезных вещей. Кейтелле сделал вид, будто обыскивает комнату. Начальник отвлеченно глядел на него, погрузившись в собственные мысли.

– Да помогите же!
– сказал Кейтелле.
– Белая ручка с логотипом! Вы видите, у меня только одна рука! Я тут до вечера провожусь, оно вам надо?

Охранник принялся вяло переворачивать вещи в шкафу.

– Обыск не нашел тут никаких ручек, - сказал он, пока Кейтелле с молитвой клал ингалятор под матрас.

Конечно, думал Кейтелле, залезая в шкафчик, никто не пожелал оглашать имя того храбреца, который бросил свою жизнь ради Победы! И, в первую очередь, сам Коршун. В деле Рейнайоли значилось, что он с позором уклонился от боя во время заключительной атаки на рунах Некрополиса. Кто пожелает такого спасителя? Но кто мог подумать, что этот хилый мальчик, почти что ребенок, однажды станет героем? Мальчик, который сожрал его друга. Мальчик, который, в конце концов, убил Химиллу.

…и мог ли об этом догадываться Ноксид?

От скорбных мыслей Кейтелле отвлекли бумаги - обрывки каких-то документов, поврежденных, словно их пытались рвать. По содержимому шкафчика Кейтелле легко определил, что бумажка принадлежит Тирау.

“На нашем этаже некоторые даже свидетельства о рождении хранят. Иногда - это последнее доказательство, что мы люди. Что у нас тоже были имена вместо кличек”.

Кеталиниро замер, вчитываясь в строки.

Гражданство: Вельдри.

Имя: Корнуйен.

– Корнуйен, - сказал Кейтелле.

В ту же секунду дверь распахнулась, в сопровождении следователей в комнату вошел Тирау. На его лице темнели следы прошедшего разговора. Тирау не сразу заметил гостя, а когда заметил, то даже нашел в себе силы удивиться. Кейтелле не глядя сунул документ обратно и поднялся. Они поравнялись.

– Где ты был эти два часа?! – вдруг выкрикнул Тирау, на лице которого во всех красках отразилась ненависть, но осекся, зажав рот рукой. Охрана подтолкнула его в комнату, тот чуть не упал.

– Нашли, что искали?
– спросил начальник проекта, заглядывая в комнату.

– Чисто, - сказал Кейтелле.

– Ну и что теперь делать будете?

– Не знаю, - Кеталиниро оглядел Тирау - тот стоял на коленях перед кроватью, уткнувшись лбом в матрас. – Я вспомнил… вспомнил – мне надо идти! – сказал Кейтелле и быстрым шагом вышел из комнаты.

Звонок в клинику

– Областная клиника, врач терапевтического отделения Лиенделль на связи, - металлическая трубка холодила ухо, Лиенделль морщился, но терпел.

С ним вежливо

поздоровались и настоятельно порекомендовали идти домой. Лиенделль спросил, не шутка ли это, через несколько секунд лицо его вытянулось и побледнело.

Он спешно покинул здание, трубка осталась болтаться на проводе.

Дома

…От кого-то он слышал, что малыша, круглого сироту, забрали оккупанты, свезли в лагеря. Или расстреляли – мертв, одним словом.

Кажется, уже в тот день он выкинул историю Корнуйена из головы. Хотя, конечно, правильнее было бы сказать, отвлекся на более насущные проблемы, которых было в избытке. Мог ли он знать, что малыш все эти годы жил совсем рядом?

Мог?

Это не было первоочередной проблемой?

В памяти всплыло лицо Реммиллиена. Он говорил о чем-то или просил. Резкое изображение и размытый голос.

– Учитель, после войны…

Химилла резко ударил по стеклу. Мокрые от снега и крови волосы скрывали лицо. С наружной стороны зеркала к раме привалился Йеми. Высокий, стройный, с длинными белыми волосами.

– Эти крысы, прежде чем мы их прогнали… Я даже не знаю… Государство могло бы о них позаботиться, но… Кому это надо?

За дверью топталась Риза в полном составе. В затылок дышал Ноксид со следами зубов на белом теле.

– Ты его потерял?! – спросил Реммиллиен.

Наставник старел на глазах, то и дело скалил клыки.

– О, нет! Наставник! Господи!

Из-за стола влажно засмеялся Эмолий. Молодой, но отчего-то в земле, словно только что выполз из могилы. Из той самой могилы, которую они копали в день знакомства.

– Я потерял всех своих детей!

– Так сдохни сам!
– завизжали призраки.

– Сдохни!

– Сдохни!

Он подскочил, словно ошпаренный. Метнулся к тумбочке, резким движением дернул за ручку - ящик выскользнул, сорвался с рельс, и все его содержимое раскатилось, разлетелось, разбрызгалось по комнате.

Кейтелле упал на колени, зашарив рукой по куче внезапно ненужных вещей. Над его головой бесновались и рыдали. Выли так, что вся Атина должна была сбежаться и узнать, в чем дело.

Черный кубик закатился под кровать, пришлось лезть туда. Там же обнаружились недостающие части Ноксида. Подарок Ниорионина поблескивал в оторванной бледно-голубой руке. Кеталиниро давно понял, для чего нужен куб.

– Если бы ты был чуть внимательнее!
– кричал Химилла.

– Если бы ты слушал, что я говорю!
– кричал Ноксид.

– Ты обещал мне!
– заходился в ярости Реммиллиен.

Кейтелле со стоном забрался на кровать, пристроил дрожащей рукой аппарат к сгибу локтя и нажал на кнопку - в руку без кисти впилась игла. Еще один нажим - внутри зажужжал моторчик и из широкого отверстия с другой стороны хлынула кровь.

Сотрясаясь, Кейтелле откинулся на подушки. Слабость и тошнота настигли одновременно. Адреналин приливал и откатывал вновь. Призраки сбились в кучу, их истерика оборачивалась в туманную рябь.