Дети Русколани
Шрифт:
Хейд решился. Жестом подозвав Ульру, он приказал:
– Скачи к войску. Когда там добьют тот первый отряд, попробуй хоть как-то их сплотить по отрядам. И смотри по обстоятельствам – или веди ко мне на помощь, или – на прорыв, к Закату.
Королева вампиров кивнула и помчалась к сражающимся. Хейд опустил забрало, и по сторонам от него начала строиться личная стража. В полном молчании завоеватель тронулся с места, навстречу ариям, и за его спиною хором завыли, застонали его всадники. Взвились плащи и плюмажи. Может быть, если царь ариев падет от руки Хейда, течение битвы изменится
Володар понял, чего хочет Хейд. И развернул клин атаки точно на приближающихся вампиров. Стремительно мчались они друг к другу – и для них время постепенно замедляло свой бег. Володар и Хейд были не просто врагами – они олицетворяли собою две цивилизации, две системы ценностей, два взгляда на жизнь, которые не могут существовать одновременно. Некогда точно так же повелитель вампиров мчался на Светозара, царя венетам, позднее погибшего в бою. Теперь времена изменились…
…И шум боя, топот коня, отдававшиеся в ушах удары собственного сердца сливались для царя ариев в один грандиозный гимн, исступление Правого Боя, которое донесли до нас Рихард Вагнер и Джузеппе Верди!
Перед самым столкновением Володар замахнулся мечом. Война последним скачком налетела грудью на белого коня завоевателя, и на миг царь Арьяварты оказался выше своего противника. Хейд не успел ударить сам – клинок Володара со звоном опустился на его шлем, снеся великолепный плюмаж. Не давая врагу опомниться, Володар ударил еще раз. Хейд окончательно потерял равновесие и упал с коня.
…Радостным ревом откликнулись арии, увидев подвиг своего предводителя…
– Ура! – крикнул Володар, высоко поднимая меч над головою – Ура!
А вокруг витязи конной гвардии уже теснили ошеломленных стражников Хейда, стремясь туда, где еще вопреки всему держались остатки отряда Вратибоя. Впереди всех были Ярополк и Златояр, и никто не мог надолго задержать их на пути к названному брату. Зря Виндраум бросил с трудом перестроенную им пехоту навстречу арийской коннице – ее смяли и рассеяли в считанные мгновения! А с двух других сторон уже вступили в схватку пехотинцы Морры Линдхольм и Немира, всадники Аптархия и лучники Эйтаарса, и все арии, следовавшие за своими предводителями. Володар проделал с войском Хейда то же самое, в чем сам Хейд видел залог своих побед – медленно, но верно атакующие расчленяли аморфную массу противника на части, которые и добивали по отдельности, окружив.
– Держись, Вратко! Наша берет! – во все горло заорал Ярополк, завидев через головы врагов не сдающегося витязя. Но именно в этот миг перед ним и Златояром появились новые конные противники, скрывая собою названного брата…
Вратибой услышал. Лошадь под ним давно убили, и он стоял среди трупов, на трупах, продолжая рубиться с наседающими врагами. Шлема не было, и он едва успевал утирать рукавом кровь, попадавшую в глаза из раны на лбу. Конечно, он устал. Но стремление вопреки всему, назло неприятелю, выжить, лютая ненависть и неистощимая физическая сила не давали Вратибою опустить оружие. И раз за разом враги валились к его ногам!
Все ближе и ближе боевой клич ариев…
И новый противник встал перед Вратибоем - женщина с бледным лицом и длинными темными волосами,
Удача изменила Ульре. Рукоять оружия выскользнула из ее ладони. Королева вампиров зашипела и, отступив на шаг, вдруг прыгнула на Вратибоя. Он попытался ударить ее мечом, но изящная рука Ульры с непреодолимой силой сомкнулась на его запястье, мешая рубить. Витязь успел перехватить другую когтистую руку, нацеленную ему на горло, но потерял равновесие и упал на спину. Прямо над ним скалилась пасть вампира, которую он едва мог удерживать на расстоянии. Ульра визгливо рассмеялась и плюнула в лицо Вратибою:
– Из-за тебя мы разбиты! Но ты не будешь радоваться победе!
В груди Ладиславы замерло сердце, и мир перед глазами померк. Вопреки огромному расстоянию, она поняла все так же, как если бы видела своими глазами. Разве важны для материнского сердца мили пути, чтобы почувствовать – там, далеко, где решается судьба великих Империй, ее сын оказался на пороге смерти!
За окном громко каркнул ворон – вестник Смерти, и в его голосе явственно слышалось торжество. Женщина стиснула владони оберег – солнечное колесо, висевшее на шее, но страх и тревога не уходили. Ладислава медленно вышла во двор, миновала ворота и пошла прочь от дома. Вот и селение осталось позади, и перед нею простерлось поле, на другом конце которого виднелась стена Леса. Снова тревожно крикнул ворон, кружа в вышине…
Ладислава не встала на колени, хотя даже величайшие вожди так выражали свое почтение Высшим Силам. Потому что они были вождями и обращались к вождям, которые были выше, а она была Матерью. И обращалась тоже к Матери.
Протягивая руки к небу над Лесом, Ладислава заговорила:
– Мать – Сыра – Земля! Всем даешь Ты рождение и всех любишь одинаково, и всех принимаешь в себя. Ведаю, что всякому положено умереть в его час. Но у Тебя много сыновей! Не отнимай у меня старшего… Неужто останешься Ты глуха к моему плачу? Хочешь – мою жизнь забери, только пусть он живым вернется…
И увидела мать витязя, как складываются над горизонтом облака да солнечные лучи в лик женщины прекраснейшей. Русые волосы были у нее и голубые глаза. И улыбалась та женщина, а голос ее наполнял собою Природу, и тянулись к ней травы и ветви деревьев:
– Не печалься, Ладислава! Не видишь разве, как светит Солнце Великой Победы? Не бесплотной тенью, но Воином – Освободителем вернется сын твой с Заката, ибо от Родной Земли сил набрался и втрое сильнее стал! Я сама оберегаю стражей Правды, защитников Жизни…
Теперь Ладислава до земли поклонилась Богине. И почувствовала, как там, далеко на Закате, все меняется.
…-Врешь, гадина подколодная! Нет такой нечисти, что нашего витязя осилит! – через силу выдавил Вратибой, напрягая все мускулы в борьбе с Королевой Вампиров. На стороне его страшного врага было все темное могущество семитического Востока. Но глаза Вратибоя так же бестрепетно и грозно выдерживали взгляд Ульры. К витязю вернулось спокойствие, и он, не обращая внимания на усталость за предыдущие часы битвы, не уступал.