Дети сумерек
Шрифт:
…Олаф Гуннарсон, один из лучших выпускников Европейской Строительной Академии, до Реванша занимался конструированием орбитальных гостиничных комплексов и подводных научно-исследовательских лабораторий. Но ядерный холокост надолго оставил талантливого инженера без работы. Несколько лет Олаф жил в одиночестве в своем коттедже в Швеции – один из немногих людей на Земле, имевший счастье дышать чистым воздухом и пить чистую воду без использования какой-либо техники. Он выращивал свиней и кур, что не требовало от него больших усилий благодаря значительной автоматизации процесса, и это приближенное к натуральному хозяйство занимало все его свободное время. Олаф не интересовался новостями из большого мира и старался вообще поменьше думать – только так ему удалось бы не спиться.
Но однажды зимой на полянке перед его домом опустился военный вертолет: осколкам мирового сообщества наконец-то понадобились его знания и опыт…
Их было семеро – инженеры, собранные со всех концов Земли, последние таланты уходящего мира: помимо Олафа, два американца, француженка, немец, самородок из Индии и странный вундеркинд-мутант, единственный новый росток интеллекта откуда-то из восточной Сибири. В течение полугода, не снимая активных перчаток, не отрывая глаз от голографов своих компьютеров, они искали способ наконец-то использовать мощь технологической цивилизации не во вред планете, а во благо ей. Так был создан проект первого Осушителя.
Гигантский комбинат, высасывавший воду из мирового океана, был построен в Южной Америке, на побережье бывшего Чили. Из воды выделяли чистый кислород – и отпускали его на волю. Заменив уничтоженные тропические леса, вымершие поля водорослей, Осушитель позволял планете делать последние судорожные вдохи.
За первым комбинатом был второй – в Англии, затем третий – в Антарктиде… Всего – тридцать. Олаф был отцом четырех из них, он строил Осушители так же, как греческий воин бежал через долину Марафон – без оглядки, не обращая внимания на палящее солнце и заливающий глаза пот. Он не думал о пути, что оставил позади себя; старался не думать о том, что будет, когда он добежит до конца. Ведь он лучше кого бы то ни было знал: вся эта суета, весь этот строительный псевдовозрожденческий бум – конвульсии раздавленной собственной тяжестью гигантской машины, пожирающей самое себя, имя которой – человечество.
Так почему же он не бросил все это еще тогда, вначале, во время установки первой сваи на древнем чилийском берегу? Почему потом не променял вечные льды Антарктики на родные снега Швеции? Чтобы продлить агонию этого мира еще на десять, двадцать лет?
Осушители не зря получили свое название. За время их работы уровень мирового океана понизился уже на полметра. Дальше этот процесс будет идти только быстрее.
Оставалось одно: забыть обо всем и отправиться домой, расписавшись в собственном бессилии. Но непонятно почему Олаф никак не мог решиться на это и все еще продолжал на что-то надеяться…
Сейчас в Лос-Анджелесе он строил Осушитель нового типа. Между собой строители звали его Установкой, но, по сути, название это было в корне неверным: новое детище Олафа не собирались нигде «устанавливать», наоборот, это был гигантский плавучий комбинат, внешне напоминавший огромный авианосец. Он должен был высасывать воду прямо из-под себя и выделять из нее кислород, посещая те уголки планеты, где был нужнее всего.
Установка строилась практически целиком на деньги транснациональной Дэйр-корпорэйшн, и инженеры этой компании, похоже, разработали какие-то новые узлы для старой модели Осушителя. Свои ноу-хау эти гении держали в секрете, практически без помощи Олафа монтируя систему управления комбинатом.иональной Дэйр-корпорейшнат.ец.ным: новый агрегат не собирались нигде
Олаф на секунду представил себе, сколько труда и времени потребуется, чтобы разобрать только самые дорогостоящие элементы Установки. Он вообще пока плохо представлял себе, как это делать: возможность такой экстренной «утилизации» не предусматривалась во время строительства. Поэтому, чтобы начать хоть с чего-то, он решил быстро разобраться с самыми простыми задачами.
Львиную долю трюма Установки занимали водородные танки – емкости для хранения сжатого водорода, выделяющегося из воды вместе с кислородом в процессе электролиза. Этот водород теоретически можно было бы использовать как топливо – но для этого потребовалось бы столько же кислорода, сколько добывает такой комбинат. Поэтому водород приходилось хранить в специальных могильниках. Стационарные Осушители обстраивались такими могильниками со всех сторон, и водород поступал в них непосредственно с самого комбината. Установке же придется время от времени избавляться от опасного груза, посещая специально оборудованные для этого терминалы в нескольких портах мира.
Собственно, водородные танки представляли собой банальные металлические цистерны – вот уж где действительно трудно найти что-то ценное, дорогостоящее или уникальное! Поэтому Олаф, взяв с собой бригаду рабочих, решил быстро поручить им демонтаж клапанов и электронных замков резервуаров – а самому заняться чем-нибудь поважнее.
Возведение этого отсека практически не требовало участия строительного гения Олафа Гуннарсона, поэтому он за все время работы над Установкой побывал тут всего два раза: во время закладки и еще однажды, спустя несколько месяцев, – потратил всего пару минут. Руководил тут один из умельцев Дэйр-корпорэйшн, но сейчас, в пять утра, он, видимо, досматривал десятый сон, и Олаф не стал дожидаться его возвращения: вряд ли беглый осмотр и несколько ценных указаний бригадиру отнимут у него больше, чем четверть часа.
Они быстро поднялись по лесам к отсеку водородных танков. Олаф бросил взгляд на клапан, оснащенный электронным замком, на одном из резервуаров. Все просто, как чайник.
– Послушайте, любезный! – Олаф обернулся к бригадиру, глянул на его бэйдж. – Джексон! Значит так, снимайте клапаны, спускайте их вниз, там сдавайте их мистеру Лигрину, я распоряжусь – он будет в курсе. Все понятно?
– Конечно, сэр! – Джексон, полный краснощекий мужик лет сорока пяти, сверкнул щербатой улыбкой.
– Тогда все, работайте. Если возникнут вопросы – обращайтесь напрямую ко мне, – и Олаф зашагал в сторону лестницы.
– Э-э… Мистер Гуннарсон, сэр! – внезапно окликнул его бригадир.
– Чего еще? – Олаф обернулся, вынырнув из размышлений о демонтаже реактора.
– А разве не надо демонтировать СЖ?
– Демонтировать… что?
– Ну, эти системы биоциркуляции, мы только закончили их ставить неделю назад, – Олаф тупо смотрел на Джексона и ничего не говорил; улыбка бригадира медленно потухла. – СЖ, сэр. Системы жизнеобеспечения.
– Системы жизнеобеспечения для чего? Для сжиженного водорода? Никогда не слышал про такие! – в голове у Олафа пронеслась спасительная мысль: этот парень просто перебрал вечером, несмотря на строгий запрет не пить перед работой.
– Ну как же, сэр, вот здесь! – Джексон поднырнул под ограждающий поручень и затерялся в системе труб, наконец его голова высунулась из-за клапана. – Вот он! Модуль биоциркуляции. Мы с ребятами чуть голову себе не сломали, думая, как его сюда пропихнуть.
Олаф нырнул под поручень вслед за бригадиром, тут же вымазал руки и плащ… Джексон, теперь уже без всякой улыбки, опирался локтем о модуль с маркировкой «СЖ-14БЦ», приделанный к водородному танку. Узел, судя по всему, был сложный и дорогостоящий, с несколькими электронными датчиками.