Дети теней
Шрифт:
Мама обескуражено пролепетала:
– Ну, вы же знаете, что я думаю. Но может, пусть лучше Берта сама решает?..
А я мысленно была уже в Замке Роз, и этот вопрос застал меня врасплох. Ульсен смотрела нетерпеливо. Не дождавшись ответа, она выпалила на своем звонком норвежском:
– Тогда будем шить черное! Кому это платье надевать, тот и решает. Все!
– Хорошо, – устало согласилась мама, – пусть будет так.
– Отлично! – сказала Ульсен и торопливо покинула комнату, не дожидаясь, пока – не дай бог! – мы снова передумаем. Выходя, она понимающе переглянулась со мной, и я, наверное, должна была в душе поблагодарить ее за поддержку,
На следующий день пришло еще одно письмо от Каролины, совсем в другом тоне. Похоже, она была несчастна.
«Ты знаешь, Берта, что время от времени мне снится один и тот же сон. Кошмарный сон о какой-то тайной комнате без окон. Стены увешаны портретами людей с испуганными лицами, и эти люди смотрят на меня. Но я никого не знаю… Теперь этот сон начал преследовать меня каждую ночь.
Я тебе его рассказывала. Помнишь, две рамы там были пустые, без портретов. Они были похожи на черные дыры, и из них тянуло ледяным холодом. А теперь осталась только одна пустая рама, и она предназначена для меня. Я это знаю. Скоро меня туда засосет. В эту черную бездну. Да, скоро я тоже буду там, застывшая и безжизненная.
Я попыталась разглядеть, кто оказался во второй свободной раме, но мне это не удалось. Я одновременно и хочу, и не хочу знать это.
Помнишь, однажды твой – или наш – отец показал нам портрет дамы с камелиями? Он считал, что портрет был написан сразу после ее смерти, или в те дни, когда она умирала. Мы этого сразу не заметили: она выглядела цветущей, со здоровым румянцем, на лоб ниспадали блестящие локоны. Маленький рот был свежим, как только что сорванная вишня, и казалось, что она – совсем юная девушка. Но была одна странность – лоб ее скрывала глубокая тень, которая, как сказал наш отец, «постепенно погасила свет ее глаз». Я думала, что тень похожа на траурную вуаль, но смысл был в другом.
Тень намекала на то, что эта женщина уже покинула мир живых и перешла в мир мертвых.
Так вот, мне пока не удалось рассмотреть во сне, кто там во второй раме. Возможно, я знаю эту женщину, но забыла, кто она такая. Может быть, она ждет меня?.. Я ее боюсь».
Я помню, Каролине иногда снились кошмары. Об этом сне я слышала несколько раз. Бледная и дрожащая, Каролина приходила ко мне утром, садилась на край кровати и начинала говорить. Описав сон от начала до конца, она обычно успокаивалась. И всегда повторяла, что я – единственный человек, которому она может это рассказать.
Письмо заканчивалось следующим постскриптумом:
«Не беспокойся, что я себя разоблачу. Можешь на меня полностью положиться. Я все предусмотрела. К вам я приеду, разумеется, не как твой „брат“, а как сестра. Это для Леони. А для всех вас я буду, как обычно, бывшей горничной. Леони совершенно очаровательна, но, прямо скажем, не семи пядей во лбу. При этом она достаточно умна для того, чтобы не задавать лишних вопросов. И умеет молчать. Два ценнейших качества! Без них я бы не решилась взять ее с собой. Так что не волнуйся. Леони верит мне слепо и не упадет в обморок от изумления, увидев меня в юбке. Такие вещи кажутся ей просто забавными».
Я
– Мама, мне нужно поговорить с тобой. Наедине.
– Ты разве не видишь, что я занята?
Тут вмешалась Ловиса, добрая душа.
– Я сама все доделаю, госпожа. Здесь немного осталось. Пусть девочка расскажет, что хочет!
Я поблагодарила Ловису и потащила маму в дом. У меня ум заходил за разум, сама я разобраться не могла. Я просто не знала, чего хочу. Конечно, я бы с удовольствием съездила в Замок Роз. Но точно так же мне хотелось, чтобы Каролина приехала к нам – одна или с Леони.
Мы вошли в мамину комнату. Она закрыла дверь и теперь стояла, молча глядя па меня. Ждала, когда я сама заговорю. И я начала без обиняков:
– Каролина спрашивает, не могла бы она приехать к нам на Пасху.
– Но тебя же пригласили в замок!
– Да, поэтому я и хотела поговорить с тобой. Дело не только в этом…
Я рассказала о Леони и о том, что Каролина хочет взять ее с собой. Мама решительно покачала головой.
– Было бы неплохо, если бы она приехала. Но, насколько я понимаю, ее пригласили в замок составить компанию Арильду и Розильде. Так что не стоит Каролине отнимать ее у них. Нет, это не годится.
Хорошо. С этим, по крайней мере, было ясно. Оставались конфирмация и приглашение в Замок Роз. Мама взяла календарь и начала перелистывать.
– Так, давай посмотрим. У вас длинные пасхальные каникулы. 22 и 23 марта, в Страстную субботу и на Пасху ты должна быть дома: как тебе известно, у тебя конфирмация. Но потом ты будешь свободна почти целую неделю. Так что, если хочешь, можешь отправляться в замок хоть на следующий день. Я не возражаю.
Я не верила собственным ушам.
– Значит, я могу ехать?
– Ну да. И скажи спасибо папе. Он считает, что тебе нужно иногда выбираться из дома.
А я-то всегда думала, что папу не волнует, как я живу. Что он даже вряд ли замечает, дома я или нет. Как же я была несправедлива!
Мама захлопнула календарь.
– Ну что, мы все правильно рассчитали?
– Да, все отлично. Но что нам делать с Каролиной?
– Одно не исключает другого!
Она снова заглянула в календарь и подсчитала, что, если Каролина приедет к нам за неделю до Пасхи, то сможет поприсутствовать на моей конфирмации, а потом мы вместе поедем в замок. Лучше и придумать было нельзя. Я пошла к себе и сразу же написала Каролине. Объяснила, почему мы не можем пригласить Леони, и попросила Каролину не обижаться на наше решение. Пусть Леони подольше поживет в Швеции, а потом – пожалуйста, мы ее пригласим.
Ответ пришел с обратной почтой. Каролина была «благодарна и счастлива», что может приехать. Леони она даже не упомянула, Зато говорила о папе.
«В Париже я часто завидовала Арильду и Розильде – тому, что у них есть отец. Моя тоска вспыхнула с новой силой и до сих пор не прошла. Мне ужасно хочется видеть своего отца, думаю об этом постоянно. Иногда я злюсь и мысленно ругаюсь с ним из-за того, что он такой обманщик, не достойный ни любви, ни ненависти. И все равно скучаю по нему. Увы!.. Пожалуйста, не передавай ему привет от меня. Если ты это сделаешь, я на тебя страшно рассержусь. Передаю привет твоей маме, обнимаю Надю и Роланда. Скажи им, что мне не терпится их увидеть».