Дети вечности
Шрифт:
– Внутри мертвого чужанина – мертвые пространства, пустые, – задумчиво проговорила Боянова. – Ну и свинья ты, Аристарх! Знать такое и не поделиться!..
– Я не знал до сегодняшнего дня, – не обиделся Железовский, – пока не увидел на Марсе мертвого роида и Савич не бросил в него камень. Догадывался, конечно, но не верил, уж очень разные масштабы деятельности и, главное, поведение. Чистильщики потому и названы чистильщиками, что контролируют экологию Тартара – в их понятии, естественно, нападая на наши аппараты с целью выдворения их за пределы атмосферы планеты, а чужане уже способны
– Но тогда вы, Габриэль… – начала Боянова.
– Согласен, – быстро ответил Грехов. – Хотя меня никто об этом почему-то не спрашивал.
Железовский издал низкое клокотание – он так смеялся. Усмехнулся невольно и Демин.
– А красивая была идея – насчет похорон. Однако зачем чужанам подбрасывать «сгоревшие куски шлака», если так можно выразиться, на пути Конструктора? Чего они добиваются?
– Идемте домой, оставаться здесь опасно, – вместо ответа предложил Грехов и первым устремился сквозь мерцавшую завесу в коридор, пронизывающий весь чужанский корабль по оси.
Столкновение иксоида с перегородкой, смонтированной чужанами из целых с виду космических кораблей с мертвыми роидами внутри, наблюдал весь флот землян, идущий кильватерной колонной рядом с иксоидом в трехстах миллионах километров от него.
В экспедиционном зале спейсера «Перун» некуда было яблоку упасть, так он был набит, и Демин попытался было использовать власть и силу лозунга «Посторонним вход воспрещен», но смирился, расслышав короткую фразу комиссара-два: «Пусти их, это ненадолго».
Рядом с Бояновой стояла Анастасия Демидова, бледная, но спокойная. Грехов тоже был недалеко, но на нее не смотрел. Он и в тесном окружении умудрялся казаться одиноким и чужим, вернее, отчужденным, отгородившись глухим мысленным барьером.
– Не знаю почему, но волнуюсь, – шепнула Боянова Анастасии. – Ты знала о том, что роиды, по сути, тартарианские чистильщики?
Настя кивнула.
– Ксенологи с хором скорбных молений хоронят свои теории, для них это открытие – чувствительный удар по самолюбию. Но зато до чего интересно!
Лицо Бояновой отразило мистический восторг, прозвучавший в ее голосе, и Настя, с долей недоверия прислушиваясь к своим ощущениям – она почувствовала пси-волну Забавы, но не сразу поняла, – кивнула, соглашаясь.
– Сколько же непознанных и великих тайн ждет нас впереди! – Боянова будто разговаривала сама с собой. – И сколько их сокрыто в прошлом! У великого русского ученого двадцатого века Константина Циолковского есть такое высказывание: «Сзади нас тянется бесконечность времен. Сколько было эпох, сколько случаев для образования разумных существ, непостижимых для нас!» В этих словах таятся исключительный смысл и притягательная сила, которым нет цены. Ведь, по сути, мы только начали разгадывать сфинктуру Вселенной как вне нас, так и внутри себя.
– Внимание! – раздался сверху, из-под купола зала, четкий голос. – Минута до столкновения.
Разговоры в зале стихли, все головы повернулись к главному обзорному виому, по центру которого светилась желтая тонкая вуаль чужанской перегородки. Чуть ниже обреза виома раскрылись черные колодцы оперативных объемов связи, изображения на которые передавались с видеокамер зондов, расположенных от снимаемого объекта на разных расстояниях.
Настя превратилась в слух, прижав руки к груди. Казалось, на ее лице жили только глаза, жадно впитывающие слабый свет далеких звезд. Боянова вдруг ощутила в молодой женщине яростную борьбу волнения, боли и надежды и, подойдя к ней, обняла за плечи, пытаясь успокоить. А еще она услышала тихий пси-рефрен со стороны, словно заклинание: успокойся, успокойся, успокойся… Вероятно, это был пси-вызов Грехова.
Звезды в виоме, образовавшие волокна, слабые россыпи и «дымные» струи, вдруг исчезли, будто их задуло ветром, и тут же на месте ажурной перегородки чужанского «кладбища» вспыхнули тысячи пронзительных зеленых молний, вернее, совершенно прямых огненных копий, сложившихся в один колоссальный пучок. Эти «копья» прянули слева направо по полю виома, вытягиваясь в одно длиннейшее миллионокилометровое «древко», и превратились в колонны бурлящего пламени, на глазах изменяющие цвет от ярчайшего зеленого до желтого и багрового.
В оперативных виомах та же картина расчленилась на фрагменты, причем ближайшие зонды с видеопередатчиками были разбиты уже через мгновение, держались лишь те, что находились на больших расстояниях. Но спустя несколько секунд и они перестали передавать изображения, один за другим окна виомов погасли, остался лишь обзорный виом спейсера, на который жадно смотрели десятки глаз.
– Флоту – императив «Кутузов»! – раздался по пси-связи приказ Железовского, означающий быстрое организованное отступление.
Однако судорога пространства, рожденная столкновением иксоида с «похоронным строем» чужанских кораблей, бежала быстрей и догнала земные корабли.
Волна искривления пробежала по залу спейсера, жутко сплющив предметы, кресла, интерьер, тела людей. Не помогли ни защита, ни скорость, ни переход на режим «кенгуру», и спасло экипаж и пассажиров спейсера только то, что он успел удалиться от этого страшного места на достаточно большое расстояние – около четырех миллионов километров.
Зал перестал корчиться, ломаться и плыть, дрожь ушла в стены, успокоился пол, виом перестал показывать «вселенский пожар», вернул изображению пространства бархатную черноту и глубину, но люди опомнились не сразу. Не потеряли сознание лишь единицы, самые закаленные и сильные: Железовский, Боянова, Баренц, Демин, незнакомый высокий негр в сером кокосе и Габриэль Грехов.
– Помощь нужна? – раздался из стены голос командира спейсера. – Все живы?
– Они сейчас очнутся, – отозвался Грехов, наклоняясь над Настей. Взял ее на руки и посадил в кресло, которое уступил Демин. Потом посмотрел на негра.
– А вы здесь какими судьбами, бывший археонавт Нгуо Ранги?
– Хэлло, – ответил негр певуче, морща лицо в улыбке, хотя глаза с тремя зрачками в каждом оставались холодно-спокойными и выжидающими.
– Вы продолжаете играть в казаков-разбойников. Не надоело?