Дети вечности
Шрифт:
Железовский оглянулся на близкий вал кратера, выеденного Прожорливым Младенцем – рождающимся Конструктором.
– Что они здесь делали? Чего ждали?
Савич тоже оглянулся на гребень кратера.
– Вряд ли мы это когда-нибудь узнаем, сфинктура этих объектов даже не поддается измерению. – Лидер команды ученых обошел этажерку, подобрал камешек, подкинул в руке.
– Видите пятно? Оно чуть светлее. Мы назвали его «трупным».
Савич с силой метнул камешек в глыбу чужанина. Тот отскочил.
– Не
Второй камень также отскочил от глыбы, а третий канул в черноту, как в воду.
– Пойдемте. – Савич увлек прибывших за собой, обходя сложные антенны всевозможного рода устройств, измерительных комплексов и аппаратов. Работавшие у приборов люди расступались и продолжали заниматься своим делом, неторопливо, методично, буднично и спокойно. Савич остановился с другой стороны этажерки, ближе к роиду, в которого бросил камень, посмотрел на часы, кивнул в сторону глыбы:
– Сейчас появится. Мы засекали: время пребывания пробника внутри роида не превышает четырех минут.
Словно в ответ на слова ксенолога, из черной грани мертвого чужанина выпрыгнул брошенный ученым камешек и едва не попал в Шадрина. Железовский проследил за его падением, шевельнул бровью:
– Он что же, вылетает с той же скоростью, с какой был запущен?
– Практически с той же. Словно летит в вакууме метров шестьсот, не подчиняясь земному тяготению. Однако некоторые камни не возвращаются, зато вместо них мы ловим слабые вспышки гамма-излучения.
– Любопытно. Как вы это объясняете?
– Идеи есть. – Савич с легким замешательством пошевелил пальцами. – Но они несколько экстравагантны… если не сказать резче. Ксенологи, например, начисто с ними не согласны. Одно пока стало ясно: чужане совсем не то, что мы о них думали.
Железовский хмыкнул:
– Темните вы что-то, уважаемый.
– Ничуть, просто привык опираться на факты или хорошо просчитанный эфпрогноз, прежде чем выносить гипотезу на обсуждение.
– А как вам удалось выключить их маскирующий генератор?
– Он выключился сам – видимо, иссяк источник энергии.
Железовский в задумчивости пошел вокруг чужого сооружения с мертвыми чужанами, остановился перед полоской ползучих растений темно-серого, почти черного цвета, нагнулся и потрогал.
– Это их флора?
– Нет, – ответил Шадрин, забегающий то слева, то справа от комиссара, успевающий следить за обстановкой, говорить по рации сразу с тремя абонентами и перекинуться парой фраз с исследователями «маяка». – Это дремлик марсианский, разве что потерявший свой голубой цвет. А вот это берегень седой, а дальше – шерстонос ядовитый. – Шадрин показал на колючку фиолетового цвета с широкими дырчатыми листьями. – Больше здесь ничего не растет.
Железовский покосился на него заинтересованно, но сказал только одно слово:
– Возвращаемся.
Уже у куттера он вспомнил о Савиче:
– В двадцать три по среднесолнечному жду вас на «Перуне» с материалами. – Ответа комиссар не ждал. – Что ты об этом думаешь? – спросил он спутника, когда они были уже в воздухе.
– Темно, – односложно ответил Шадрин, который ни минуты не мог просидеть спокойно, находя работу для рук, ног и тела. Со стороны казалось, что он нервничает, на самом деле то была врожденная манера поведения, а хладнокровия у грифа безопасности Юры Шадрина хватило бы на троих.
Железовский покосился на него и буркнул в усик рации:
– Группе Дюлы сегодня же перенести чужан в бункер со спецзащитой в Такла-Макан. Императив «модерато».
– Принято, – донесся голос дежурного инка Марсианского центра. – Вам только что пришло сообщение по треку: на трассе Гиппарх – Солнце появилась эскадра чужан.
– Как? – не понял комиссар. – Эскадра? Они что же – идут строем?
– Выражение применил для образности, – поправился инк. – Такое количество чужанских кораблей наблюдается впервые – более десяти тысяч.
– Сколько?! – переспросил Шадрин, впервые превращаясь в статую: он тоже был включен в постоянную опер-связь.
– Более десяти тысяч, – терпеливо повторил дежурный. – Впечатление такое, будто роиды вылетели приветствовать дорогого гостя – Конструктора.
– По охранной зоне иксоида – «три девятки»! – отреагировал Железовский, увеличивая скорость куттера. – Всему исследовательскому флоту очистить зону до особого распоряжения и следовать колонной в кильватере иксоида на расстоянии в две единицы.
– Начальник погранотряда в зоне иксоида уже дал такую команду.
– Молодец Демин, быстро ориентируется, – сказал Шадрин.
– Председателям СЭКОНа и Совета безопасности прибыть на «Перун» через два часа.
– Принял, – отозвался дежурный.
– Найдите по связи проконсула ВКС Грехова, пусть тоже прибудет на спейсер.
– Принял.
– Кобре-два погранотряда Демину: я буду у него через сорок минут. Без меня ничего не предпринимать.
– Чтоб я сдох! – произнес Шадрин хладнокровно. – Это больше похоже на подготовку к массированной атаке, а не на встречу с хлебом-солью.
Железовский представил тысячи чужанских кораблей, идущих строем, сплетающихся в неповторимый зловещий узор атакующей колонны, и ему показалось, что он слышит крик чужан, крик устрашающий и завораживающий, слагающийся из рычания зверя, пения ангелов и рокота боевых индейских барабанов, способный ужаснуть слабых и предостеречь мудрых, звучащий отовсюду и ниоткуда конкретно, и впервые в жизни комиссару захотелось быть просто зрителем этой феерической картины, а не главным действующим лицом.