Дети ворона
Шрифт:
В дверь кто-то поскребся.
Таня подбежала, открыла. Старуха, с которой никто из соседей не дружил, испуганно заморгала. За ее спиной тускло поблескивал висевший на стене велосипед, темнел сундук: все соседи привыкли выставлять ненужные вещи в общий коридор.
— Здравствуйте… Вам кого? — удивилась Таня.
Старуха, глядя в другой конец коридора, в сторону общей кухни, протянула маленький кошелечек на кнопке.
— Это вам мама ваша просила передать, — прошелестела старуха. — И
Шурка вдруг заметил, что глаза у старухи голубые. Раньше ему не удавалось ее разглядеть: она шмыгала на общую кухню, по коридору, в общую ванную, как мышь. Старалась никому не попадаться на глаза.
— А где мама? — громко спросила Таня.
Но старуха бросила кошелечек на пол и испуганно засеменила по длинному темному коридору в свою комнату.
— Вот чудачка! — пожала плечами Таня. И подняла кошелечек.
Дети заперли дверь и рассмотрели добычу. В кошельке оказалось сто рублей с копейками.
— Вот это да! — сказал Шурка. — Зачем мама нам столько денег дала?
— Надо к тете Вере идти.
— Зачем?
— Так она сказала. Соседка. Ей мама сказала, чтобы мы шли к тете.
Тетя Вера была маминой сестрой и жила на Каменном острове. Ехать к ней надо было на трамвае. Через Неву. Там справа стояла крепость, красно-коричневая, словно сложенная из пряников, с длинным золотым шпилем. А слева сквозь деревья сверкали купола мечети; их нарядная голубизна спорила с небом, кто прекраснее.
— И это деньги на трамвай, — сделала вывод Таня.
— Как-то много на трамвай, тебе не кажется?
Тетя Вера была странной. У нее дома повсюду стояли, лежали, валялись книги и тюбики с краской. И пахло чудно. А детей у нее не было. Тетя Вера жила одна.
— К тете, сказала мама, — значит, к тете, — приказала Таня. — Собирайся!
Они не любили бывать у тети Веры. Но что поделаешь — мама велела.
— Погоди, Таня, старуха могла и перепутать.
— Не выдумывай.
— Точно! — не унимался Шурка. — Мама наверняка сказала ей: «А если захотят, пусть едут к тете». Просто старуха забыла сказать «если захотят».
Таня серьезно посмотрела на брата. Ей тоже не больно-то хотелось к тете — прямой, строгой, с длинным строгим носом и холодными серыми глазами. Тетя Вера никогда не улыбалась. Кто бы мог подумать, что они с мамой сестры!
Шурка видел, что Таня охотно его слушает.
— Таня, ты сама подумай! Это же ясно! Если вчера мама разрешила не ходить в школу и играть целый день, то сегодня она захотела, чтобы мы как следует повеселились!
Таня задумалась.
— И она дала нам денег, чтобы мы купили мороженое! — радовался Шурка.
— Мороженое… Скажи спасибо, что я ей о твоих вчерашних подвигах ничего не рассказала.
Но Шурка
— И билеты в кино купить можно. И конфет. Тут и на куклу хватит!
Таня смотрела на пузатенький кошелечек.
— Зачем это маме так делать? Это же не день рождения и не Новый год, — с сомнением сказала она.
Но Шурка видел, как глаза у нее загорелись.
— Потому что она наша мама! Самая лучшая мама на свете! — Он схватил Таню за руки: — Ну? Помчались?
Та сдалась. Но ответила важно:
— Пошли, а не помчались.
— Ура! — крикнул Шурка. Вскочил на диван и принялся прыгать так, что пружины крякали и пели. — Ура! Турум-бу-ра! Лучшая мама на свете!
Глава 4
Перед выходом решили позавтракать. Самим разжигать примус им было запрещено.
Таня схватила чайник.
— Сейчас попрошу соседей! Ты хлеб пока нарежь, — и выскочила в коридор.
На общей кухне по утрам всегда была толчея: готовили завтрак, тетя Рита нагревала свои бигуди, кто-то стирал, кто-то мыл посуду.
Вернулась Таня быстро. Шурка только и успел вынуть хлеб из хлебницы.
— Какие-то они все сегодня странные, — сказала Таня. — Как будто меня не видят и не слышат.
— Как же без чая? Скучно.
— А так, — Таня выдержала паузу и помахала кошелечком. — Мы позавтракаем в «Норде»! Эклерами и буше с какао. И даже купим набор маленьких пирожных с собой, для мамы и Бобки!
«Норд» был лучшим кафе в городе. Огромные окна выходили на Невский проспект. В окнах стояли фарфоровые белые медведи.
Столы были накрыты стеклом, официантки носили кружевные шапочки. В «Норд» ходили только на день рождения.
Вот здорово! Шурка даже вскрикнул:
— Ух!..
— Только мы сперва здесь уберем, — сказала Таня. — Мама, видно, проспала на работу. Так спешила, что вещи разбросала. Она придет, а мы всё убрали.
— Идея! — радостно завопил Шурка. Схватил, потащил к стене стул. По пути поднял упавшую книгу.
Таня принялась собирать фотоальбомы. Аккуратно складывала выброшенную из комода одежду.
Мысль о зеленых диванчиках, о буше, эклерах, какао и всем, чем еще славился «Норд», весело подгоняла их.
Наконец Таня сказала:
— Теперь годится.
Они торопливо оделись. У двери бросили последний взгляд на дело рук своих: комната родителей теперь была «как по струночке», говоря папиными словами. И, радостно топоча по лестнице, выскочили на улицу.
Было уже совсем светло.