Дети ворона
Шрифт:
Она грохнула стулом, встала. Выдвинула ящик стола, что-то оттуда взяла.
Подошла к Шурке. Окутала его по самый подбородок сероватой простыней. У самого уха защелкало. Шурка почувствовал, как к его шее и голове стали прикладывать что-то холодное. Увидел, как на колени стали падать клоками его собственные волосы. Щелкая машинкой, женщина прокладывала на Шуркиной голове дорожки. Клоки мягко валились на колени и плечи, скатывались по простыне на пол. Голове стало прохладно, кое-где жгло.
«Как
Ему не было страшно. Шурке казалось, что он затаился и замер внутри самого себя, как заяц в норе.
— Раздевайся, — прогудела огромная женщина.
Шурка с трудом справился с непослушными пуговицами.
Почему же дрожат пальцы? Ведь ему не страшно.
Он аккуратно сложил свои вещи на ботинки. И стоял голый, дрожащий; пол под ступнями казался ледяным.
Женщина всунула ему в руки серую стопку. Здешняя одежда напоминала пижаму.
— Ботинки велики, — сказал Шурка.
— Что?! — вдруг заорала Тумба. — Да ты спасибо скажи!
Она хлопнула обеими ладонями по столу. Шурка вздрогнул.
— Вражеский гаденыш. Тебе ноги надо бы оторвать, а не ботинки на них цеплять. Скажи спасибо.
Да как она смеет?
— Никакой я не вражеский! Я советский!
Шурка сам удивился своему писклявому голосу.
— Враг. И шпион.
Она говорила «шпиён».
— И родители твои — враги и шпионы.
— Врете!
Та ахнула. Разинула рот.
Шурка сорвался с табурета. Бросился к двери. Дернул. Заперто. Он заметался по комнате. Шарахнуть стулом по крашеному стеклу — и в окно?
Маленькие свинцовые глазки без интереса наблюдали за ним.
Шурка схватил табурет.
Вдруг сильнейший удар в ухо оглушил его. Шурка упал, схватился за ухо. Изумление было сильнее боли.
— Вы… Меня?!
Шурка дрался и бывал бит не раз. Но то были дворовые драки. С мальчишками. Иногда дрался и с Таней. Старшая сестра была сильней, ему попадало. Но чтобы бил взрослый?..
— Надоел, — спокойно сказала женщина.
Она одной рукой подняла Шурку за шиворот, другой поставила на полу табурет, кинула на него Шурку.
— Прямо сиди, сказано.
Женщина нажала на металлическую пуговку. Где-то внутри здания зажужжал звонок.
Шурка трясся всем телом.
Где Таня? Как Таня?
— Шпионы твои родители. Шпионы и враги. Ты спасибо скажи. Тебя здесь человеком сделают. Перевоспитают.
Шурка трясся всем телом.
Не нужно, нельзя было выскакивать из подъезда! Как он мог подумать, что справится в одиночку!
Только бы не поймали Таню, думал он.
Вошел опрятный мужчина в сероватом халате и серых нарукавниках. Повесил Шурке на шею деревянную табличку
«Королек за год истребляет 1 000 000 вредителей», — вдруг вспомнил Шурка юннатов. Руки его сделались будто ледяными. Мужчина в халате с щелчком расставил черную треногу. Усадил наверх фотоаппарат. Поднял повыше серую тарелку на ручке.
— Смотри сюда.
Голос у него был приятный, мягкий. А глаза равнодушные.
Шурка загнанно уставился, куда тот показывал. Тарелка вспыхнула ослепительным светом. Шурка заморгал. Мужчина снял с него табличку, сложил треногу и вышел.
— Ботинки, — напомнила Тумба.
Шурка сунул ноги в ботинки.
От вспышки перед глазами еще плыли черные пятна, окаймленные белым.
Тумба за шиворот поволокла его по коридору. Узкий длинный коридор казался бесконечным. На высоком потолке горели лампы в металлической сетке. Большие ботинки хлопали задниками, едва не спадали с ног. Тумба толкнула могучей рукой в веснушках высокую тяжелую дверь.
В комнате стоял серый свет. Как бывает в дождливый день.
Широкая красная дорожка вела от самой двери к исполинскому письменному столу. На подносе уютно стоял чай. Над столом строго смотрел носатый портрет. Под ним Шурка увидел военного. Тот махнул рукой: сюда.
— Куда прешь! — рявкнула Тумба. — Назад!
Шурка вжал голову в плечи. Кого слушать?
— Своими ногами вражескими ковер топчешь. По голому полу иди!
Она ткнула Шурку в спину. Он послушно застучал ботинками по краю.
Военный, не произнося ни слова и не глядя, словно никакого Шурки перед ним не было, открыл коробочку. В ней лежала фиолетовая подушечка.
Выворачивая Шуркины руки, как будто Шурка был неживой, военный по очереди крепко прижал каждый его палец к подушечке, потом оттиснул на бумаге. И, наклонив лакированную голову с белым пробором, принялся что-то писать.
Тумбе он даже не кивнул.
Та подобострастно попятилась. Выволокла Шурку из комнаты.
Снова длинный коридор. Снова тусклые лампы. Снова серые стены.
В другой комнате ему выдали серое кусачее одеяло.
В следующей — куцее серое пальтецо и серую кепку.
Последняя оказалась спальней. От скрипа двери по комнате прошло неуловимое движение. Замерло.
Шурка не верил своим глазам. От стены до стены плотно стояли одинаковые металлические кровати под одинаковыми серыми одеялами. Подле каждой, вытянув руки по швам и глядя перед собой, стояли дети в сереньких пижамах. Женщина толкнула Шурку к пустой кровати. Дверь хлопнула.
По комнате снова прошло движение. Все ее обитатели словно выдохнули. Кто-то сел. Кто-то лег. Кто-то подошел к приятелю.