Дети восьмидесятых
Шрифт:
Дети учились понимать и ценить глубокий, умный юмор. А ведь юмор дело возрастное. Мы, взрослые, наслаждаемся парадоксами Бернарда Шоу: «Разумный человек приспосабливается к миру, а неразумный пытается приспособить мир для себя. Поэтому прогресс зависит от людей неразумных». Трёхлетний малыш хохочет над перевертышами: «Воробышек прискакал и коровой замычал: «Му-у-у!», а мы только плечами пожмём. Каждому своё. Так вот, юмор Э. Успенского уникален. Во-первых, он отличного качества, во-вторых, имеет точный адрес: младших школьников, а в-третьих, этот юмор «работает» в зоне ближайшего развития ребёнка, поднимает его на ступеньку выше.
Вот
«— На что похожа буква М?
— На сломанную скамеечку! — закричал Саня.
И все представили себе скамеечку, на которую привёл слон».
А это уже остроумная методическая подсказка для меня.
«— Звуки бывают гласные и согласные. Гласные можно петь… Она запела:
В лесу родилась А-А-А.
В лесу она У-У.
Зимой и летом Ы-Ы-Ы,
Зеленая О-О.
А согласные не поются. Это такие звуки, как П, М, Ш, Н. Попробуйте их пропеть.
Клоуны затянули…
В лесу родилась П-П-П.
В лесу она Н-И.
Зимой и летом Р-Р-Р.
Зелёная Ш-Ш.
Ничего-то у них не пелось, а всё время спотыкалось. «Как раз Ирина Вадимовна подъехала.
— Поёте? — спросила она.
— Поём.
— А что поёте?
— Разницу между гласными и согласными».
«Школу клоунов» мои ребята сразу поняли и приняли. Они не просто слушали, как я читаю (очень жаль, что не лежала книга на каждой парте). Приходилось что-то рисовать на доске, на листочках. Останавливаться, вникать, разбираться в том, что с налету не поняли. Писать и считать, внимательно смотреть и видеть, Сравнивать и удивляться. И думать, думать. Ничего — «в лоб», чтобы догадаться, надо голову поломать. Много смеялись, и это был прекрасный смех, смех как результат сложной работы ума и чувств, как радость постижения: я понял, я сообразил, я могу!
Книга закрыта. С лиц не сходят счастливые улыбки.
— Ну а теперь какую книгу будем читать?
— Эту же! Сначала!
Чутье у «рецензентов» безошибочное: книга — на вырост, и дети сразу это уловили. Мы обязательно к ней вернёмся, и не раз. Запас велик. Когда ещё ребята поймут, например, всю «прелесть» газетных экзерсисов корреспондента Жувачкина!
Тов. Дынин рассказывает корреспонденту:
«Я с детства любил наблюдать огонь. Потому и пошёл в пожарные. Тушка пожаров у нас постоянно растёт. Если раньше мы тушили пять пожаров в месяц, то теперь тушим десять».
«В вагон (метро) вошёл отлично сложенный юноша, ведя на поводке прекрасное гордое животное. Это была служебная коза».
Тов. Помидоров должен посещать курсы повышения завхозности, но по ошибке попал в школу клоунов.
«— Меня прислало руководство.
— Руководство ошиблось. Вам нужен соседний дом.
— Моё руководство не может ошибаться!»
Ну до чего жизненная ситуация! Сколько раз приходилось участвовать в таких диалогах и в ИУУ, и в отделах народного образования. Как-то в ИУУ пришёл текст для контрольного изложения. Там была опечатка, превратившая текст в полную бессмыслицу. Но ответственное лицо ИУУ категорически отказалось её исправить: «там» не могут ошибаться! Текст разослали по школам, дети покорно писали то, что слышали, даже не пытаясь докапываться до смысла: школа давно у них отбила от этого охоту.
Книга учила и научила творчеству.
Сочиняем сказку для кукольного театра. С месяц назад я между прочим подбросила им мысль: неплохо было бы придумать сказку о дне рождения бабушки. О том,
— Это будет неинтересно.
— Почему ты так считаешь?
— Не знаю… Только Скучная сказка будет, вот увидите!
(А сколько книг для детей написано именно по такой схеме!)
Действительно, нет конфликта, борьбы, нет и напряжения, действия. Скучно… Режиссерское чутье? В I классе?
Ещё мы замахнулись на изобретательские задачи, которые публикует Г. Альтов на страницах «Пионерской правды». Чуть было не решили задачку про светофоры на одном энтузиазме, да знаний пока не хватило и ассоциативный аппарат недостаточно подвижный и гибкий. А подсказывать я не стала: пусть сами созреют.
Появился у нас и урок умных вопросов. Проводили мы его по мере накопления вопросов у детей. А вопросы задавали такие, что только держись! Институтского образования не хватит, чтобы ответить. Иногда мы могли обсудить вопрос и сообща найти ответ — сколько радости было! Но порой просила тайм-аут на подготовку.
— Почему на той стороне Земли, которая внизу, дома, люди и всё остальное вниз не падает?
— Почему кажется, что Солнце или Луна всегда идут за тобой? Мы даже проверяли: расходились в разные стороны, а потом опять сходились.
— В часе 60 минут, в минуте 60 секунд, а почему в секунде ничего нет?
— Учёный — это человек, который всё знает. А разве можно всё-всё на свете знать?
— Люди построили заводы с трубами, так? Эти трубы дымят и воздух отравляют, так? Но ведь люди этим воздухом дышат! Получается, что они сами себя хотят отравить?!
Долго зрели умные вопросы в головах моих детей. Много времени прошло, пока они поняли: чтобы задать умный вопрос, надо потрудиться. Надо стать внимательным, наблюдательным. Не глазеть по сторонам, а учиться видеть, замечать противоречия. Не скользить по поверхности явления, а заглядывать вглубь. Этому же кристальному, умному взгляду учит программа Д. Кабалевского по музыке и программа Б. Неменского по изобразительному искусству.
На таких уроках ориентирую ребят на чтение научно-популярной литературы, учу самостоятельно добывать информацию.
Формируются ценностные ориентации: мы поощряем самостоятельное мышление, умные вопросы как результат наблюдений и раздумий и осуждаем и даже высмеиваем «тихое сидение». В этом тоже помогает театр.