Дети зимы
Шрифт:
Позже он услыхал шаги по крыше кабины, затем непонятные шорохи.
— Что там такое происходит? — крикнул он.
Возня продолжалась, раскачивая лодку; затем послышался хлопающий, щелкающий звук, неритмичный, но непрекращающийся. Лодка вздрагивала в унисон. Прутик в тревоге скорчился в своем углу, и вдруг ему пришло на ум объяснение.
Подняты паруса. Лодка уходит. Морг с Тюрей и Малышкой устали ждать Гориллу и сейчас наконец-то двинулись в путь. В безопасности каюты Прутик испустил насмешливый торжествующий возглас.
Люк мгновенно открылся.
— Чего это ты тут веселишься? Выпить притащил, что ли?
Против желания, в его строгом тоне проскальзывала надежда.
— Я рад, что мы едем, больше ничего.
— Никуда мы не едем.
— Вы же подняли паруса.
— Это для того, чтобы сразу сняться с места, как только Горилла появится.
— Горилла больше не вернется! — крикнул Прутик, разозленный упрямством Морга, которое уж наверняка приведет к тому, что всех их прикончат.
— Горилла всегда возвращается, — с непоколебимой уверенностью ответил Морг.
— Теперь уже скоро, — сказал Тюря.
Малышка бросила на него короткий взгляд и отвернулась опять, смахивая с глаз слезы, которые, казалось, примерзали к щекам.
— Что скоро, Тюря? — безнадежно спросила она.
— Скоро придет Горилла.
— А-а… Я думала, ты… Ладно, неважно.
Она сидела на корточках позади планшира, между Тюрей и Моргом, и завидовала их уверенности. Они не переставали повторять, что это только вопрос времени, рано или поздно он придет, тогда как она знала абсолютно точно, что Горилла лежит в туннеле мертвый, изрешеченный пулями, и вытекающая из его тела кровь намерзает на лед.
Конечно, он боролся; ему свойственно было бороться, пока не исчезнет последняя надежда. Собственно, Горилла даже не признавал надежду — или отчаяние, — скорее, он видел обстоятельства как соотношение вероятностей. Но на этот раз он уж, наверно, понял, что это его смерть приближается, одетая в меха стаи, когда стоял спиной к стене в тупике.
У Малышки не было надежды — только присущий любви пессимизм.
— Вон он, — заявил Морг.
Малышка не подняла глаз. Она продолжала разглядывать темную древесину перед собой, которая скрывала ее слезы. Жестоко со стороны Морга говорить: «Вон он», — зная, что она может неправильно понять эти слова.
— Отлично, — сказал Тюря.
В голосе Тюри прозвучало облегчение, что означало: сообщение Морга хорошая новость. Как если бы он вдруг увидел, что идет Горилла. Малышка повернула голову и заглянула в лицо Моргу, который, размышляя, хмурил брови; теперь она плакала по-настоящему, громко, отчаянно всхлипывая.
— Не шуми. Малышка, — попросил Морг. — Я должен сосредоточиться.
«Южный Крест» двинулся с места.
Малышка посмотрела наконец на равнину. Слезы застилали глаза, но все же она немедленно увидела, на что глядят остальные и куда направляется их упряжка.
Место на снегу, где, как божество, стоял Горилла с Кокардой на плечах.
Кокарду втащили в каюту, Горилла влез следом, их племя опять было вместе.
— О Боже, опять эти засранцы, — высказалась Кокарда,
— Мы в каюте «Южного Креста», — объяснил Морг. — Двигаться ты не можешь, потому что нет места. Мы все сюда набились. Горилла спас тебя от ловцов мяса, — добавил он.
— Я его не просила.
Прутик старался высвободить плечи из людской массы.
— Смотри, Кокарда. Вот малыш. — Он положил ребенка на грудь Кокарде. Она заерзала, пытаясь взглянуть на сынишку.
Морг подтолкнул Гориллу.
— Пошли наружу. Пора двигаться. — У него не было желания присутствовать при трогательной сцене, которая могла последовать за этим, а могла и не состояться.
Горилла, Морг, Тюря и Малышка выбрались из каюты, захлопнув люк. Последнее, что они слышали, было Кокардово предложение Прутику смотреть, куда он ставит свои чертовы ноги, а то наступит на ребенка. Это казалось добрым признаком.
Группа собралась в нерешительности на юте, разглядывая равнину и возвышающуюся над ней колокольню. В лицо им бил северный ветер; за спиной беспомощно хлопали паруса. Морг пошел вперед, перебравшись через крышу каюты на нос.
— Ну что же… Думаю, время пришло, — сказал Горилла. Он чувствовал, что по такому важному случаю обязан сказать что-нибудь красноречивое. В его памяти мелькали изображения, картины, нарисованные там Стариком прибытия, отправления, славные имена: Колумб, Кортес, Армстронг, Олдрин, Коллинз.
— Мы долго жили здесь, — подсказала Малышка.
— На следующем месте мы тоже проживем долго, — оптимистично заявил Тюря.
Полный неуверенности и непонятной подавленности, Горилла отправился на нос к Моргу. Нужно отдать приказ трогаться в путь. Он встал на крыше каюты, держась за мачту, сопротивляясь ветру. У колокольни приготовилось несколько ловцов мяса, ожидая команды пуститься в погоню. Команда эта не прозвучит до тех пор, пока не прибудет подкрепление. Сейчас основные силы еще находятся в засыпанной деревне, разыскивая его и Кокарду. Скоро они найдут дорогу, которой выбрались беглецы: узкий, идущий кверху ход, когда-то давно проделанный Клыком и прикрытый сверху обломками снежной лодки. На секунду Горилла припомнил предыдущий случай, когда этот ход спас ему жизнь — только тогда он упал в него, а сегодня выбрался по нему на поверхность.
Это место было самой историей. То, что происходило в деревне раньше, в те дни, о которых так часто говорил Старик, — все умерло. Умерло вместе со Стариком. Но новая история выросла на этом месте, история, которая жила в сознании Гориллы и его приверженцев и будет жить так долго, как долго будут жить они. Какие бы новые земли они ни открыли на своем пути к югу, сколь бы интересные или ужасающие события ни произошли в будущем, Герой и Аякс, Клык и Старик никогда не будут забыты.
Может быть…