Детский дом и его обитатели
Шрифт:
– Так она наводчица, – заложила Ленку Ольга Тонких, откровенно её не любившая.
Судьбы-то у них похожие были…
Снова начались кражи в детском доме. Пропажи из бытовок уже просто перестали считать.
– Ловите бывших, их ручонок шаловливых дело, – советовала Татьяна Степановна.
И была, на этот раз, полностью права.
Недалеко от детского дома жила Фроська, и наша Лена с ней водила дружбу. Какие-то были у них, надо думать, общие дела.
Ну а с Фроськой я познакомилась вот как.
В канун ноябрьских праздников Нора меня попросила подменить её.
Всё шло спокойно, дети улеглись дружно, всюду тихо, сижу на втором этаже, в лёгкой прострации думаю о своём, о девичьем. Сторож, как обычно, уже куда-то законопатился до утра, и я незаметно для себя начала подрёмывать, прикорнув на диванчике.
Вдруг какой-то дикий шум – и на этаж врывается деваха, до такой степени нетрезвая, что воздух мог бы воспламениться, если бы рядом чиркнули спичкой… Это была сама госпожа Фроська. Шарахаясь от стенки к стенке, она продвигалась по коридору, выкрикивая весьма громко слова блатной песенки про то, как «на небе кто-то выбил глаз луне… а это значит, могут выбить глаз тебе…» Из некоторых спален повысовывались заспанные дети. На все мои замечания певица отвечала: «Тьфу на тебя!», – и орала дальше. Наоравшись вволю, она двинулась приступом на пионерскую комнату. Там хранились отрядные документы. Поскольку увещевать её уже не было смысла, пришлось немедленно вступить с ней в единоборство.
В результате непродолжительной, но результативной схватки пуговицы на моей блузке были вырваны «с мясом», а мои руки – шикарно расцарапаны до крови длинными и мощными, как у хищной птицы, Фроськиными когтями. Сама же героиня ночного дебоша оказалась, неожиданно для себя, на нижней ступеньке входной лестницы, по всей вероятности, так и не успев второпях пересчитать все предыдущие. Вид у меня после этой дикой потасовки был до того дурацкий, что ничего другого не оставалось, как молить бога о том, чтобы мои воспитанники в сей замечательный момент не увидели свою любимую воспитательницу…
Это было ужасно.
Вот такая педагогика!
Хорошо представляю себе, в каком положении оказывались, и не раз, воспитатели младших отрядов – с ними бывшие менее всего церемонились. Однако ночью подлая девица снова пробралась в детский дом, на этот раз её привлёк кабинет врача, и, обрезав шнур, она унесла телефонный аппарат, выпрыгнув в окно на первом этаже. Потом уже призналась, что включала аппарат, безрезультатно втыкая телефонную вилку в электрическую розетку. Телефон, конечно, пришлось вернуть, а заодно, и другие «скраденные» вещи. Но, боже мой, в каком виде всё это было! Телефон без потрохов – как она его ни терзала, «говорить» он так и не стал. Какая обида! Об этой нелепой Фроське рассказывали много всяких историй: в начальной школе она была, оказывается, всеобщей любимицей. Что жизнь с человечком сотворила?!
Нора работала в ту пору с первоклашками, Фроська как раз к ней в отряд и попала. И не просто попала, но и стала предметом её главных забот. Под Новый год взяла девочку к себе домой, на праздники. Её почти всегда кто-либо из сотрудников забирал на выходные.
У Норы жил уже ребенок примерно Фроськиного возраста, Нора его хотела усыновить, но всё мешали какие-то проволочки. Дети между собой ладили отлично. Глазастая Фроська в раннем детстве была просто ангелочком – Нора показывала её фотографии. Льняные кудряшки, пухленькие щёчки, наивный, хотя и живой, огненный взгляд… Её забаловали до того, что она просто не признавала слов типа «это нельзя». В десять лет, однако, ангелочек превратился в чертёнка с рожками, и весьма остренькими. Дальше – больше. Закончила своё «образование» в детдоме в ранге вполне состоявшейся воровки. Дело, между прочим, для детского дома обычное…
Под Новый год Нора приводит Фроську к себе домой, наряжает её, зовёт приёмного сына – поиграйте, мол, вместе, пока она, Нора, сходит в магазин, а потом будет ужин готовить. На Фроське был новенький чудный костюмчик – шефы как раз наградили малышей подарками по высшему разряду – была, к тому же, годовщина детдома.
Пока Нора туда-сюда ходила, дети устроили беготню – Фроська нечаянно опрокинула кастрюлю с компотом, одежда испачкалась. Стали искать, во что бы переодеться.
Когда пришла Нора, глазам её открылась чудная картина – Фроська уже в её праздничном наряде, шёлковом, с люрексом, важно разгуливает по дому, а мальчонка ходит за ней по пятам с самым серьёзным видом и, точно шлейф, держит подол длинного платья.
– Это что такое? – спросила изумленная Нора.
Мальчик серьёзно сказал:
– Фросик будет моей женой.
– Это, конечно, здорово, – ответила озадаченная Нора, – Но зачем же моё праздничное платье вытащили?
– А ты всё равно его Фросику подаришь, – нисколько не смутившись, ответил мальчик. – Фросик в нём очень красивый. Как павлин!
Платье Фросику пришлось всё-таки снять, однако наутро она была просто ошеломлена, найдя под ёлкой пакет «от Деда Мороза» – юбка-плиссе и кремовая блузка с огромным бантом и рюшками. От зеркала она не отходила целый день. Страсть к нарядам – Фроськин давний пунктик. Краденую одежду Фроська не продавала. «Складировала» у себя. Жадность её и погубила. За очередную кражу попала на год в колонию, и это ещё по-божески. Могла бы и три года получить.
.. Лена, и точно, на этот раз скрывалась у Фроськи.
Когда Фроську посадили, Лена сама вернулась в детдом. Пару недель вела себя вполне пристойно, пристрастилась к чтению, читала книжки избирательно – «про любовь». Но вдруг у неё стало резко портиться зрение. Очки носить она не хотела, не удалось даже уговорить хотя бы примерить их… Так и ходила – прищурившись.
Кражи в детдоме почти всегда сопровождались бегами. В конце ноября пропала Лиса (восьмиклассница Инна Лисковская), прихватив кое-что из бытовки второго отряда. Подсчитали ущерб – получилось рублей на двести. Как раз детям выдали зимние вещи – шапки, шарфы, сапожки. Людмила Семёновна предъявила ультиматум – сегодня же отыскать Лису и вернуть вещи, даже дали для этой цели автобус. Лиса – семиклассница. Мать давно сидит, а в их квартире «временно» живёт тётка Инны. Туда мы и отправились. Со мной в экспедицию пошли трое: пострадавшие – для опознания вещей, и ещё один персонаж, знавший дорогу к дому.
Долго мы плутали, пока среди полуразваленных бараков нашли, наконец, нужный нам адрес. Тамошние обитатели почти все уже выехали – жилым помещением и не пахло. Мы порядком устали, выбились из сил и совсем приуныли. Неожиданно наши поиски вполне благополучно завершились – на одном из бараков висит табличка с тем самым номером, который нам и нужен. Вернулся боевой дух. Ребят отправила сидеть пока в машине, водитель пошёл со мной. Ждёт у подъезда. Конечно, «подъезд» – это громко сказано по отношению к некому подобию лаза в этот унылый барак. Дверь с петель давно снята, первые три ступеньки отсутствуют. Чтобы попасть на четвёртую, надо было залезть на ящики, грудой сваленные здесь же, у стенки. Ну, вот и второй этаж. Стучу в единственную затворённую дверь, две другие стоят настежь, из пыльной тишины проёмов тянет нежитью. Нет ответа. Толкаю плечом – дверь легко подалась, а я чуть не упала. Осторожно вхожу. Комнатёнка освещена тусклой лампочкой. Мебели никакой. В углу груда тряпья. Глаза постепенно привыкают к полумраку. Разглядываю помещение. У окна два ящика – один торцом, другой поставлен набок. Имитация стола и стула, надо полагать… На «столе» почти полная бутыль «чернил», на полу – батарея порожних. На «стуле» сидит нечто неопределённого пола и возраста. Присматриваюсь. Всё-таки это мужчина… Верхняя одежда добротная (он в куртке), но ужасно грязная. Под курткой – женская блуза… Волосы длинные, сальные, пейсами висят по щекам. Нечто жуткое смотрит на меня мутными глазами и что-то долго жуёт.
– Здравствуйте, – говорю сдавленным голосом.
Молчание.
– Здесь, извините, живут родственники Инны Лисковской?
Нечто прекращает на время жевать и голосом гермафродита пищит:
– Мариш, выдь, а?
– А кто там? – раздаётся скрипучий голосишко из самых недр логова.
– Тут вот пришли…
Мне становится жутковато. Их целая шайка, похоже… Из-за перегородки выходит Мариша. Ну и видок!
– Здравствуйте. Вы и есть тётя…
Но я не успела завершить вопрос.