Детский Мир

Ибрагимов Канта

— Мы отправим ваши документы в Москву, через месяц будете офицером — младшим лейтенантом; а летом на учебу в столицу, в академию.

— У меня семья.

— Ну и хорошо, там как раз общежитие для семейных, а сейчас идите в бухгалтерию, пусть Вам сделают перерасчет по оплате за прошедшие годы.

В бухгалтерии отцу Мальчика посчитали такую сумму, что чуть ноги от радости не подкосились. Правда, было одно «но»: наличные деньги поступят в течение месяца. Так месяц не срок, и отец Мальчика окрыленный вернулся к семье, и в тот же день, к вечеру, они из подвала перебрались в свою прежнюю двухкомнатную квартиру прямо над магазином «Детский мир».

Стекол в окнах нет, двери

вышиблены; грязь, пыль, обвалилась штукатурка, не говоря уже о том, что нет ни электричества, ни воды, ни газа. Так это не беда, лишь бы не бомбили.

За пару дней привели квартиру в состояние, более-менее пригодное для житья. Окна «застеклили» клеенкой, оборудовали новую входную дверь, поставили дровяную печь, и каждое утро отец Мальчика бегает к Сунже за водой, и так, кое-как, жить стало можно.

Правда, компенсацию ни через месяц, ни через два так и не выплатили. Зато текущую зарплату выдавали исправно и она стала гораздо более высокой по сравнению с тем, что было. Однако, если сравнить ее с характером работы, с тем, какой опасной она была, — зарплата была ничтожной. И отец Мальчика не раз стал задумываться, а не оставить ли эту работу, каждый день он ходил по лезвию ножа, уже не раз побывал под огнем. И не то чтобы он чего-то боялся. Он боялся лишь одного — не оставить Мальчика сиротой.

А криминогенная ситуация в Грозном с каждым днем все ухудшалась, и виной тому негласные указы из Москвы. За красивыми фразами — полное бездействие, а порой и пособничество, доходящее до предательства. Началась какая-то скрытая двойная игра, в которой явно прочитывались чей-то денежный интерес и глобальная стратегия геополитики.

На этом фоне в городе появилось много банд; местные, прикрываясь лозунгами независимости и религии, грабили всех подряд, особенно усердствовали против работников нового режима. То же самое делали и военные, устраивая повсеместно так называемые «зачистки», после которых молодежь навсегда исчезала, а вместе с ними и всякие материальные ценности.

Как работник милиции, отец Мальчика понимал, до чего стала опасна жизнь в Грозном. Да вывозить семью теперь было некуда — именно в предгорье, где родовое село, переместилась так называемая «линия фронта», и там бомбят, «зачищают», так что и оттуда куда попало бегут.

У главы семейства оставалась одна надежда: дожить до лета, получить компенсацию — и на учебу в Москву. Но до этого надо протянуть еще два, а может, и три месяца. Отец Мальчика, благо что жена педагог, стал искать место для ее трудоустройства, и повезло. Буквально через проспект Революции и площадь Ленина — Дом пионеров вновь функционирует, там много кружков, преподаватель национального языка нужен. Мальчик весь день с мамой, заодно и всякие классы посещают. И так получилось, что его первым делом повели в музыкальный класс. А там преподаватель музыки — Афанасьева Анастасия Тихоновна — просто в восторге от Мальчика: «У него абсолютный слух, с лету все хватает, ему бы школу, хорошую школу, чтобы все развить. А вообще-то очень странный, удивительный ребенок, я бы сказала, не простой. Как он прямо в глаза смотрит, будто сверяет, то ли, что и думаем, мы говорим?»

В музыкальном кружке «Дома пионеров» набор инструментов невелик, а фортепьяно вообще стоит просто для декорации: с начала чеченской революции не звучит. Из новых приобретений — гармонь и балалайка, Мальчика они мало привлекают, а вот к скрипке он тянется, полюбил. Но единственная скрипка — это собственность бабушки Афанасьевой, это ее реликвия, посему она сама изредка выдаст что-нибудь такое, завораживающее, но ребенка особо к инструменту не подпускает, со своих рук более объясняет.

То, что Мальчик удивительный,

даже одаренный, отец не сомневается (впрочем, как и многие родители), поэтому он помчался на грозненский базар, думая, что там все есть. А есть только то, что необходимо в войну: пища — в открытую, а оружие — в полуоткрытую. А вот музыкальных инструментов нет, а скрипка — вообще не местного потребления.

Конечно, ради Мальчика за скрипкой можно было бы поехать в соседний регион, за день бы управился, да выходных нет, увольнительных нет, отгулы обещают в будущей жизни. А сама жизнь в Грозном все напряженнее и напряженнее, и не поймешь теперь, кто свой, а кто чужой; если скрытно стреляют, то все во всех. И одна надежда у отца Мальчика — дождаться середины лета, а там отъезд в Москву, и Мальчик будет в школе, и в музыкальной школе, и лишь бы он был счастлив, остальное перетерпим.

Уже и лето недалече, вот и кой-какие документы у отца Мальчика дополнительно в отделе кадров затребовали. И все бы вроде ничего, так компенсацию никак не выдают, и ему уже и в бухгалтерию ходить то ли стыдно, то ли бессмысленно, как вдруг сами вызвали, и уже под вечер всю сумму выдали, так что целый пакет пешком через весь город нести пришлось.

А Мальчик что такое деньги, не совсем понимает, но за родителей, что сидят на диване и пересчитывают бесчисленные бумажки — миллионы, очень рад. И допоздна в этот вечер не ложились спать, все выгадывали, что купить в первую очередь, что отложить, — на поверку оказалось, что денег-то, вообще говоря, не так уж много, так что даже озадачились; далеко за полночь, задув керосинку уже в темноте, уложив меж собой Мальчика, родители все еще продолжали высчитывать, как вдруг в подъезде послышались тяжелые шаги.

Словно вспуганные волчица и волк, встрепенулись родители. Отец схватил автомат, что всегда держал наготове, мать сильнее прижала спящего ребенка, а в дверь аккуратно постучали, раз-два.

— Мила ву? [1] — передергивая автомат, кинулся к двери отец.

— Проверка, откройте, пожалуйста, — довольно вежливо ответили на русском.

Искра надежды затеплилась у отца Мальчика — все-таки федералы, а не какие-то там бандиты.

— Я старшина милиции, российской милиции. Приходите завтра, у нас ребенок спит. Или я сам куда скажете явлюсь.

1

Мила ву? (чеченск.) — кто там?

— Ну вы откройте, поговорим, проверим.

— Да что там смотреть!? — другой грубый мат, — а ну открывай! — и бешеные удары прикладом, так что Мальчик вскочил.

— Папа, мама! Что случилось? Что?

— Ничего, ничего, — заметался по маленькому жилищу отец.

Крик и удары усилились.

— Мы сейчас прострелим дверь. Открывай. — Последний аргумент — и веский… Держа в одной руке наготове автомат, в другой удостоверение, отец Мальчика открыл дверь. В квартиру ввалилось пять-шесть вооруженных до зубов верзил, столько же ярких фонариков, один луч надолго застыл над удостоверением.

— По-моему, подделка, — уверенный бас.

— Да вы что, я пять лет в органах, сразу же после армии!

— Хорошо, давайте проверим, внизу у нас БТР, там же компьютер. А, кстати, на оружие добро есть? Давайте автомат, не волнуйтесь и не бойтесь.

Отобрав автомат, отца Мальчика грубо пихнули к выходу.

— Папа! — впервые подал голос Мальчик.

— Ждите меня здесь! Здесь меня ждите! — уже из подъезда крикнул старшина.

Буквально через пару секунд в подъезде началась возня, крик, а потом стон, стон отца.