Детский Мир

Ибрагимов Канта

Выписалась Роза с ребенком из больницы и как ни странно, муж ее, оказывается, уже неделю в Грозном, и ладно жена его не интересует, однако, хотя бы дочь проведать должен был. Высказала Роза свои обиды — Гута и не среагировал. Тогда она второпях, пока не убежал, рассказала о здоровье девочки, попросила денег на поездку в Москву.

— Нет у меня денег, нет, — вскипел муж, — надоели вы мне все, надоели.

Конечно, Роза уже догадывалась, что дела у мужа пошли неладно, и уже не впервой он деньги не домой, как раньше, а из дома увозит, что-то распродает, отчего родные им ныне недовольны. И не только Гута, но и все Туаевы носы повесили, помрачнели, и какие-то люди почти каждый день к ним наведываются, и не просто так с претензиями, деньги требуют. А следом хуже напасть — прокуратура Калмыкии и Ставрополя Туаева Гуту разыскивают, и он то дома отсиживался, а теперь и из дома куда-то бежал, как слышала Роза краем

уха, куда-то в горные аулы, у родни отсиживается.

Розе не до этих «разборок», у нее одна забота — здоровье дочери, и оно с каждым днем все хуже и хуже, а родня мужа безучастна — дочери у них не в почете, хотя своих дочерей и сестер любят. Совсем запаниковала было Роза, да времена идут, ее младшие братья, которых она считала юными, оказывается, уже повзрослели, деньги зарабатывают, как услышали о проблеме сестры, тут же откликнулись.

Засобиралась Роза в Москву, уже и билеты купила, а дочь совсем ослабла, дорогу не осилит; вновь, надеясь ее подкрепить, Роза с дочерью легла в местную больницу, — ничего не помогло, ребенок умер.

Тяжело, очень горько переносила Роза эту потерю, а ее муж так и не показался во время траурных дней, после окончания которых она, как могла, объяснилась со свекровью, и не видя никакой поддержки и теплоты, навсегда ушла к себе домой, попросив, чтобы муж в соответствии с ритуалом, с нею развелся.

Как женился на ней Гута, так и развелся — сам даже не показался, он вроде бы теперь в далеких краях, а так, его братья, будто бы виновато, объявились, что-то промямлили, словом, она свободна.

Казалось Розе, что мир не только померк, но вся ее жизнь закончилась, да братья поддержали.

— Дочь потеряла, конечно, горе. А то, что от Туаевых ушла, — даже хорошо. И нечего долго горевать, ты лучше давай медучилище заканчивай, мы поможем.

Так она и поступила, и среди молодежи ей значительно полегчало, да что-то училище совсем не то. Как и СССР, Чечено-Ингушетия тоже распалась, теперь отдельная Чеченская Республика, и власть другая, и порядки иные, так что и на учебном заведении это отразилось, многие педагоги уволились, зарплаты и стипендий нет. Розе сдаваться нельзя, профессию она любит, и по совету знакомых медиков, да и чтобы братьям особой обузой не быть, она вначале устраивается работать на «скорую помощь», но эта служба дышит на ладан — в Грозном практически связи нет, и тогда ей с трудом удается устроиться санитаркой в городскую больницу.

Работа не из легких, и порой совсем неприятна, но это и есть медицина, и это не простая училищная теория, а колоссальная практика, — значит, рост, к окончанию учебы она уже медсестра, и теперь не только на работе, а даже дома покоя нет — тому капельницу поставить, там укол, и даже как к врачу к ней обращаются, и это тоже уже по новым временам, как и многое остальное, — ведь медицина тоже разваливается. Те, кто устраивал революцию, захватил власть, утверждают — нечего болеть, нация должна состоять из здоровых людей, а если Бог не дал здоровья, значит так предписано Им — Слава Аллаху! И вообще, не только враги, но и всякий образованный люд — не в почете! А в почете и у власти — те, кто, вроде бы, храбрее, мужественнее, патриотичней. И может, кто-то и удивился, даже не понял, только не Роза, когда узнала, что ее сосед Гута Туаев теперь большой начальник, на новый манер рыжую бородку отрастил, частенько по телевизору пламенные речи ведет, будто политик, а главное, у него обнаружился новый дар — градостроительный, и он отныне отвечает за все строительство и жилищнокоммунальную сферу столицы республики. И не видит Роза более бывшего мужа за рулем, у него персональный водитель и несколько охранников с автоматами. Туаевы вновь на коне, почти что пол квартала выкупили, и если Грозный на глазах буквально хиреет, то на участках Туаевых действительно градостроительный бум. И вроде бы Розе не до Туаевых, но проходя ежедневно мимо их грандиозных строек, где даже работают в основном приезжие — якобы лучшие специалисты, у нее настроение надолго портится. И она внушает себе, что это не от того, что ее судьбу обломили, а хуже — что ситуация в городе более чем плачевная, а уж что творится в больницах, и словами не передать — никакого бюджетного финансирования, зарплату давно не платят, лучшие специалисты бегут, а те, что остались, вынуждены от пациентов деньги брать, а у кого их нет — те в коридорах стонут. В общем, небольшая когорта, воспользовавшись переворотом, всякими способами дорвалась до власти, окружила себя многочисленной охраной и теперь жирует, чуть ли не замки строит, в то время, как народ бедствует. Как утверждают лидеры — все это «ничего, революция требует жертв, надо терпеть, зато треть, оставшаяся в живых, будет жить в настоящем раю».

Однако кто сколько жить будет, не лидеры решают. Вот и бывший свекор Розы; теперь

очень уважаемый, вальяжный человек, отец самого Гуты, вдруг тяжело заболел, возили его на лечение в Москву, привезли, а лечение продолжать надо, в округе, кроме Розы, капельницу поставить некому. У Розы, все твердят, рука легкая, вот и обратились к ней вынужденно, ласкаясь, и хорошо еще, что сходу деньгами не стали прельщать.

По правде, не долго думала Роза, ведь она медработник. Целый месяц через день она по часу пребывала в доме бывшего мужа, старика выходила, и хорошо, что ей денег не предложили, зато чуть позже узнала, что бывшая свекровь ее матери очень дорогой подарок сделала. То-то и в доме Розы, и по соседству заговорили о восстановлении семьи. Но эти разговоры сам Гута на корню обрубил, на совсем юной девчонке женился, много дней гуляют, гостей не пересчитать, раз на улице столько дорогих импортных машин было, что прохода нет, и целую неделю, денно и нощно, из всех видов оружия палят, спать в округе не дают, и, может быть, еще бы кутили, да кто-то кого-то вроде бы случайно подстрелил — праздник перерос в скандал. Говорят, у Туаевых возникли проблемы, старики туда-сюда стали ездить, в общем, в конце концов, видимо, договорились; наверное, просто откупились. И может, от самих Туаевых по соседству слух: «неблагодатная невеста, заботы в дом принесла», — будто невеста кутила и стреляла.

А наша Роза, внешне хоть и безразличие выказывает, в глубине души обиду не может заглушить, и не то что ревнует, что-то к Гуте питает, нет; просто что же получается: мужчины хотят — женятся, захотят — разводятся, и никакой ответственности перед женой и ни перед кем нет, младших братьев прислали, чтобы те что-то промямлили — и все дела. И плевать на судьбу женщины, на ее жизнь, на ее горе. А вот у других народов — все иначе: развод — дело не простое, и мужчина при распаде семьи страдает не меньше, особенно в материальном отношении. Может, поэтому иначе живут.

Словом, печаль на душе Розы. Не молодая, понимает — далеко не красавица, чуть ли не сутками горбатится, еле-еле одну себя обеспечить может, а впереди никакого просвета; безрадостная, бесперспективная, а главное — бездетная жизнь, одиночество. И чтобы как-то забыться, она все больше и больше пропадает на работе, где тоже все хуже и хуже, и теперь больные не только со своими лекарствами, но себе белье принести должны. А больных много — жизнь такая! И, устав от этих стонов, крови, слез и мольбы, она бежит домой, и надо же, почему эти Туаевы по соседству оказались? И не то чтобы они мешали, очень хочется ей новую жену Гуты увидеть, и, как в кино, интересно ей, сможет ли другая там ужиться; что не смогла она, получится ли у той — семью создать.

Наверное, месяц не удавалось Розе свою «наследницу» увидеть, ее только на лимузине развозят; а случайно увидела — рот раскрыла: такая юная красавица! Далеко не чета ей, аж зубы заболели. И тут соседи шушукаются — Гута не дурак! Конечно, не дурак. В Грозном ничего не строится, одна разруха, жилищно-коммунального хозяйства тем более уже нет, что могли, распродали, вот и подался Гута в другую ипостась, в нефтяную; вот единственная отрасль республики, которая на полную мощность функционирует, вот где зиждется сильных мира сего интерес, а Гута на соблазн податлив, к деньгам у него нюх и страсть. И никто бы по соседству о перемене места работы, может быть, и не узнал бы, да Туаева в новой должности по телевизору показали, что-то о росте благосостояния народа он твердил, говорил, что с его назначением президент очень правильно поступил — он самый честный и надежный, и вообще он всегда на трудных местах, его надо ценить и охранять. То-то теперь не просто охранники в машине, а две машины сопровождения, и даже квартал круглосуточно бородатые автоматчики стерегут, даже не знаешь, кого опасаться, а опасаться ныне есть кого — весь город кишит неизвестными, непонятными вооруженными людьми, и чуть стемнеет, по городу передвигаться опасно, и видит Роза, даже ее братья, вроде бы простые люди, а тоже оружием обзавелись, раз у всех есть.

Криминальная хроника в Грозном, похоже, не ведется, раз и милиции практически нет. Так Розе эта хроника не нужна, она в больнице работает, и эта хроника здесь кровью пишется — что ни день, что ни ночь, с огнестрельными ранениями все больше и больше людей поступает, и все одно в больничных листах — там разбой, там разборки, средь бела дня на улице напали, а то и вовсе случайно в перестрелку попал.

И Роза, наверное, первая узнала о случившемся: на кортеж Гуты совершили вооруженное нападение — двое охранников убиты, сам Гута не пострадал, зато его младший брат поступил именно в отделение Розы с тяжелым огнестрельным ранением. Все Туаевы в больнице. Врачи делают невозможное, и вроде кризис миновал, через трое суток его даже переводят из реанимации, все благодарят Розу. И в эти же дни что-то зачастила бывшая свекровь в гости к Розе.