Детский сад - 2
Шрифт:
Голова начинала побаливать. Не от вопросов, которые валом валили до сих пор не разобранной кучей, а от той же бессонной ночи. И бессонного дня. Удрать в кабинет?
— Падай, — шепнули вдруг за спиной.
Она не успела испугаться. Ноги подломились — и она оказалась на руках Джарри. Как и помечтала совсем не давно!.. Он заглянул ей в глаза. Если бы не мешки под глазами, она решила бы, что он не охотился на зверя, а прилёг где-нибудь выспаться, пока суд да дело. Но нет. Ему, кажется, тоже работёнка досталась та ещё.
— Джарри, Коннор сказал, что ты убил кабана?
— Убил. Но кроме того
— Мы — это кто? — подозрительно спросила Селена, с трудом промаргиваясь, чтобы глаза, норовившие самостоятельно закрыться, совсем уж не закрылись.
— Мы — это ночная компания.
— А ты знаешь, что у нас появился прорыв? Что девочка Оливия теперь будет жить у нас в доме? Что мальчишку-оборотня зовут Вади и он из группы Стефана…
— Селена, закрой рот и попробуй задремать, — пробормотал Джарри.
— Если я не буду говорить, — сонно начала девушка — и зевнула, — я усну так крепко, что меня потом никакими пушками не разбудишь. И ещё хотела сказать, что наши мальчишки — талантливые маги. Они столько интересного придумали…
— Я тоже талантливый маг, — шутливо обиделся Джарри. — Я тут такую штуку придумал — пальчики оближешь!
Селена не уследила за собой и закрыла глаза. Всё. Открыть их — никаких сил не осталось. Но спросить она может и с закрытыми глазами.
— А что ты придумал?
— Помнишь — пачку бумаг, которые нам дали? Я снял с них следы Чистильщиков и повязал на них заклинание предупреждения. Здорово — да?
— Если бы я ещё понимала, что такое заклинание предупреждения, — тонким голосом сказала Селена. Она уже видела перед закрытыми глазами, как события ночи и дня сдвинулись с места: напали крокари, затанцевали машинные демоны, Селена дралась с одичавшими оборотнями и бежала в подвалы.
— Понимаешь… — доносился издалека голос Джарри, который, по впечатлениям, всё ещё шёл. — Нам ведь теперь больше не надо ехать в пригород ни за продуктами, ни за детьми. Чистильщики теперь будут всегда сами всё за нас делать. Нам останется только одно: как только сработает заклинание предупреждения, мы хватаем плоскодонку и едем в пригород за всем готовеньким. В том числе и за найденными Чистильщиками детьми. Ведь им гораздо легче передать детишек нам, чем пытаться передавать их городским властям. Так что, мне кажется, я хоть и не гениален, как наше братство…
— Джарри, — пробормотала Селена, — ты поразительно гениален. А уж если…
Она почувствовала, что опускается куда-то вниз. С трудом, но сообразила, что маг опускает её на матрас. В следующую секунду поняла, что лежит. И — прохладно. А потом рядом появилось тепло. Живое.
— Насчёт поразительно гениального меня ты мне расскажешь чуть позже, а сейчас — спать, — уже из её снов донёсся сонный голос Джарри.
24
Проснулись с трудом — к ужину. Проснулась. Когда Селена поняла, что они спали целых полдня, она было в ужасе хотела взвиться с постели и помчаться смотреть, как и что там, в доме. Но один взгляд на всё ещё спящего Джарри — и она затаила дыхание, лишь бы не разбудить его.
Это она, приехав домой, начала командовать и руководить. Ему-то пришлось тяжелей: мало того что пришлось в лес за кроликами сбегать, так он ещё, благо Коннор рядом оказался и можно было отослать его с этими кроликами домой, остался охотиться на кабана. А потом ещё и освежевал его. И снова пришёл в деревню. С грузом… Нет, будить мага девушка не решилась. Она снова тихонько опустилась рядом, опершись на локоть, и стала смотреть на лежащего напротив мужчину, сама не замечая, что мягко улыбается ему.
Теперь-то он не мог контролировать себя. Лицо чувствительно отяжелело и выглядело просто усталым. Складки вокруг рта, которые появлялись, когда он улыбался, тоже отяжелели — в беспокойство, даже во сне. Упрямый рот так и не расслабился. А брови вообще сдвинулись, словно Джарри и во сне думал о чём-то тревожащем его. И Селене так захотелось разгладить эти русые брови пальцем — мягко, осторожно. Или потрогать его еле виднеющуюся здесь, в тёмном углу кабинета, светлую щетину на упрямом подбородке. Или пригладить его волосы, встрёпанные во сне. Но она не стала двигаться, разве что положила на матрас, рядом с его ладонью свою (с удивлением обнаружив на пальце блокирующее от братства кольцо — когда маг успел ей его надеть?), а потом легла рядом — и потихоньку задремала.
На этот раз проснулись одновременно. Как уж и когда это случилось — неизвестно, только проснулась Селена лёжа головой на плече Джарри. Вместо подушки. Чуть повернула голову — ап, а он близко-близко смотрит ей в глаза и усмехается.
— Вот интересно… — прошептала она.
— Что?
— А вдруг мы в этом кабинете, замагиченном, ничего не слышим, а вокруг ничего и нет? — И Селена прислушалась.
— Имеешь в виду, что наши детишки весь дом погромили — и только кабинет им оказался не под силу?
— Ага.
— Щас встанем и пойдём — посмотрим, — пообещал он — и не встал. И только тихо улыбался, глядя на Селену…
Она ещё успела подумать: век бы так…
Тонкий серебристый перезвон вдруг раздался над головами.
Джарри будто взорвался, стремительно вскочив на ноги.
— Что происходит?! — охнула Селена, вскакивая за ним.
— Кто-то появился у изгороди — рядом с лесом! Перед тем как войти с кабаном, я оставил на лесной изгороди парочку сигнальных заклятий!
Он плясал на месте, прыгая на одной ноге и быстро надевая штаны, так что за те же мгновения Селена нырнула в свою рубаху, снятую нерасстёгнутой, и, чуть не смеясь, думала только об одном: рабочий день продолжается!
Он схватил со стола брошенный на него Открывающий меч. Она похлопала себя по карманам, проверяя, — камни на месте. Оба метнулись из кабинета почти одновременно: Джарри впереди — и сразу к гаражу, она — за ним.
Перед домом детей было мало. Несколько человек проводили удивлёнными взглядами быстро рванувшую по деревне машину, но ни крикнуть, ни спросить у почти удирающих взрослых никто не успел.
Машина пролетела мимо домов к лесной изгороди и резко встала.
Наверное, с минуту маг, обессиленно опустив руки, смотрел на сидящего на изгороди крупного орлана, чистящего перья на вытянутом крыле, прежде чем начал монотонно, хоть и со вкусом ругаться.