Детское сердце
Шрифт:
– Я с тобой говорю!
– Я просто… – она вздрогнула и стала по привычке незаметно заламывать пальцы, спрятала взгляд, будто провинившийся ребенок, – Мы просто говорили. Она говорила, ты же видел.
– Тебе мало забот? – Зак сощурился, внимательно глядя на жену, – Тебе ещё подруг не хватало!
– Она не подруга, – тихо отозвалась Ди, – Просто милая дама. И всё. Я… Прости. Я приготовлю ужин.
Она почти прошла мимо мужа, но он схватил её за руку и одернул, посмотрев в глаза:
– Диана, всё твоё веселье кончилось, когда ты завела детей. Не забывай
Ди хотела что-то сказать, даже открыла рот, чтобы возразить, но слова так и застряли на кончике её языка, сорвавшись выдохом.
Это он привык к свободной и разгульной жизни. Диана никогда, даже до рождения Люси, не была склона к увеселениям. К тому же, это их дети… И не она их завела, это же не щенки, не котята, чтобы их заводить. Сердце у женщины сжалось. Появилось ощущение, что человек, которого она видит перед собой совсем её не понимает и едва ли любит.
– Я пойду ужин приготовлю, а то мне скоро уходить на работу, – буркнула она, осторожно обходя мужа и убирая руку из его уже ослабевшей хватки.
Зак отвесил хороший шлепок ей по привычному ему месту и довольный направился в комнату, где удобно расположился на диване. Его не беспокоило ровным счётом ничего. Главной своей задачей отец семейства считал держать всех под контролем. Его самодовольству не было предела, ему так отчаянно хотелось показать, что он главный, что он – МУЖЧИНА. Что именно ему виднее как правильно поступить, как распределять семейный бюджет – даже несмотря на то, что он не заработал ни гроша.
Вниз по лестнице сбежала Люси. Она пробежала мимо отца и тут же направилась на кухню к матери. Девочка поспешила помочь ей, зная, что мама вскоре опять уйдёт на работу и будет слишком уставшей вечером. Диана с благодарностью приняла помощь.
– Мам, а почему вы с папой опять ругались? – подала голос Люси, направляемая исключительно детским любопытством.
Она занималась тем, что перемешивала ложкой овощи в салатнике.
– Ничего важного, – отмахнулась Диана, стуча ножом по поверхности доски. Она уже нарезала овощи для рагу, а сейчас резала картофель.
– Последнее время папа странный, – продолжила девочка, отодвигая тарелку с готовым салатом, – Я даже немного беспокоюсь, мамуль…
– Что? – Ди глянула на дочь через плечо и выдавила нервную улыбку, - Глупости. Папа у нас вполне обычный, хороший даже, любящий, – с каждым словом её голос начинал дрожать.
Диана сама не верила в эти слова, точнее сказать, она вполне честно и откровенно понимала, что лжёт.
Она убеждала не дочь, она убеждала саму себя.
– Да, но… – Люси поджала губы и мотанула головой, – Я не очень хочу оставаться с ним дома. Он меня не любит и не заботится о нас.
Диана молчала, механически нарезая картофель на более мелкие кусочки, чем нужно. Рука у неё дрожала, плотно сжимая рукоять ножа.
– Мам?
Женщина со стуком кинула нож на доску и резко повернулась:
– Замолчи! – крикнула она.
Девочка сначала вздрогнула от неожиданности, а затем сжалась, вжимаясь в спинку стула, на котором сидела, её глаза моментально наполнились слезами, а сердце стало
– Закрой свой рот! Ты ни черта не знаешь! Думаешь, мне просто? Мне просто, я тебя спрашиваю?! Я так устала… Я устала от этого, и мне осточертело то, что… – Диана вовремя пришла в себя, она раскрыла рот, хватая им воздух и замерла, видя, как по лицу дочери катятся слёзы.
Ди бросилась к девочке, почти упала на колени рядом со стулом, положила руки на обе щеки ребенка и посмотрела в её глаза, растирая по лицу слёзы. Такие тёмные глубокие глаза, точно как у Зака. Она ненавидела его и осознавала это, но понимала, что ребёнок не виноват. Люси вовсе не обязана быть свидетелем нервных срывов матери, не должна чувствовать себя виноватой в том, в чём повинен её отец.
К сожалению, мы очень часто не умеем брать власть над своими эмоциями, и одна вещь, нарушающая простой баланс обыденности может выбить нас из поддельного равновесия, которое мы сами себе и придумали. Когда подобное случается, человек не в силах сдержать себя. Стена, которая если не рухнет рано или поздно сама, то легко разломится от малейшего натиска извне. Даже если Диане кто-то другой в лоб бы бросил что-то вроде: «Твой муж тебя не любит», то реакция была бы почти такой же. Признание правды, сказанной кем-то, почти невозможно, когда ты сам себя обманываешь долгое время. Чем больше самообмана, тем меньше шанс того, что ты сам сможешь принять правду происходящего.
Диана не смогла сдержать себя, свои эмоции, чувства, а затем стала себя винить, так искренне и так сильно, как только могла.
– Милая… Милая моя девочка, – Диана сама уже плакала, прижимая Люси к груди, стараясь унять дрожь и начинающуюся истерику, – Прости, прости меня, я не должна была кричать. Ты не виновата, конечно, нет. Просто не говори так про папочку, ладно? Мы же семья. Какой пример будет для братьев? Ты не будешь так больше, да?
Люси кивнула, дёргая курносым носом, уже не плача, но шмыгая. Девочка испугалась, хотя не видела раньше угрозы в собственной матери, но не могла даже предположить, что человек, которого она безмерно любит способен на агрессию, присущую разве что отцу.
– Так, давай, я доделаю ужин, хорошо? – Диана встала, вытирая уже свои слёзы, натягивая привычную нервную улыбку, – Да? Вот и отлично, хорошо. Иди, проверь братьев, а я тут сама, – женщина вернулась к готовке.
**
На следующий день, отоспавшись после ночной смены, Диана приготовила обед, накормила детей и ушла на ту самую подработку официанткой. На улице ей встретилась соседка.
Аннет прекрасно выглядела, была одета в лёгкое платье, босоножки, кожа на её лице была свежая, никаких кругов под глазами и пахло от девушки чем-то очень сладким. Такая непривычная легкость и красота, будто девушка сошла с экрана или обложки журнала, сбежала с показа мод, чтобы пройтись, стуча каблуками, по небольшому району.