Дева дождя
Шрифт:
Тяжёлые, гулкие шаги по коридору приближались. Так ходят железные големы, у керамических болванов шаги глухие…
Дверь с лязгом и скрежетом распахнулась. Алексей зажмурился – после абсолютной темноты бледный синеватый свет трубок-светильников буквально резал глаза.
Железный истукан повозился, отпирая кандальный замок. Оковы спали, и Горчаков неуклюже, боком осел на пол. Одеревенело тело…
– Выходи!
Странно, но на сей раз железяка даже не надел на конвоируемого цепь. Что бы это значило?
Идти, впрочем, пришлось совсем недалеко. Коридор упирался в тупичок, снабжённый дверью – такой же некрашеной и железной, как и все в этом мире. Дверца распахнулась с противным визгом – как понял Алексей, смазывать петли в Скривнусе тоже было не в обычае.
– Пошёл! – тычок железной руки в спину едва не сломал лопатку.
Это помещение, очевидно, в том, верхнем мире было столовой. Обычной заводской столовой, куда спускались пообедать служащие заводоуправления… Сейчас на середине обеденного зала, очищенного от мебели, багрово тлела начертанная на полу фигура – пентаграмма с вписанной в неё пятиконечной звездой.
А вдоль стен стояли, сидели на полу и даже висели под потолком на манер летучих мышей всевозможные твари, достойные кисти Дюрера. Трёх – и пятиногие волгры-каракатицы, кошмарные гусеницы с получеловеческим лицом, чудовища, похожие на гигантских богомолов, блох и креветок… Но больше всего было големов, в основном железных. Очевидно, нижних чинов не особо баловали развлечениями в местном клубе.
– Гаввах!
Два керамических истукана повалили Алексея на колени, заломив руки, и застыли в неподвижности. Горчаков уже приготовился к наихудшему, однако, как оказалось, публика ждёт не его.
– Гаввах!
Пятнистые черти втащили голого избитого узника, в котором бывший сержант узнал бывшего урку. Жека дико озирался, и было видно – он почти в обмороке.
– Гаввах!
Черти разместили жертву в пентаграмме, в крайне неприличной позе – на четвереньках, полусогнув ноги и высоко задрав зад. Очевидно, какая-то невидимая сила прочно сковала узника в таком положении – было видно, как напрягаются мышцы, но тело не двигалось с места. Горчаков вспомнил собственный недавний опыт. Словно зыбучий песок…
Между тем двое чертей втащили золотое кресло, больше похожее на трон. Собрание волновалось, точно болельщики-фанаты перед началом матча.
– Господин Золотой Голем! – трубно проревела какая-то тварь, очевидно, исполняющая функции глашатая. В дверном проёме возникла знакомая фигура, прошествовала и грузно плюхнулась на "трон". Пятнистые бесы вошли в пентаграмму, и внезапно обнаружили громадные заершённые фаллосы, вставшие наизготовку.
– О мой господин! Все в нетерпении! Дозволишь ли начать? – вопросил один из чертей, свивая хвост в кольца.
– Начинайте! – граммофонным голосом произнёс золотой истукан.
– Гаввах! – похоже, толпа нежити была уже почти невменяема.
Хвостатые твари приступили к беззащитному телу разом, в движениях их чувствовалась сноровка и опыт. Один бес насиловал жертву сзади, второй спереди. Похоже, несчастный Жека стонал и мычал, но об этом можно было только догадываться, ибо рёв нежити заглушал всё.
– Гаввах! Гаввах! Гаввах!
Пятнистые истязатели старались вовсю, менялись местами и придавали жертве разные позы. Публика ревела.
– Гаввах! Гаввах! Гаввах!
Закончив, один из чертей взял несчастного за яйца, сдавил так, что брызнула кровь. Тело пытаемого задёргалось, мышцы вздувались и опадали, но заклятье неподвижности держало крепко. Рывок! Мошонка оторвалась, как резиновая, вытягивая внутренности. Взмах острого когтя, и кастрация свершилась.
– Гаввах! Гаввах! Гаввах!
Следующим органом, подвергшимся удалению, стал пенис. Бес просто откусил его и зажевал, смачно облизываясь. Второй в это время отгрыз жертве губы, потом нос и уши… Последними высосал глаза, как будто устрицы из раковины.
– Гаввах! Гаввах! Гаввах!
Тело истязаемого поднялось в воздух, изогнувшись колесом так, что пятки едва не касались затылка. Один из чертей провёл когтем по груди жертвы, и плоть разошлась. Ещё – обнажились рёбра. Ещё…
– Гаввах! Гаввах! Гаввах!
Алексей стоял на коленях, с заломленными руками, и смотрел. В разверстой груди билось сердце. Обыкновенное, простое человеческое сердце.
– Мой господин! Желаешь ли?
"Рамзес", встав со своего кресла-трона, прошествовал в центр адского вертепа. Осмотрев, взялся золотыми пальцами за бьющееся сердце…
– Гаввах! Гаввах! Гаввах!
Вырванное сердце трепыхалось в высоко поднятой руке истукана. Нежить неистовствовала.
– Гаввах! Гаввах! Гаввах!
Похоже, "эфирное тело" человека крепче его физического, поскольку истязаемый не умер мгновенно, как следовало ожидать. Он был ещё жив, когда "рамзес" опустил руку – точно дал отмашку. Не все кошмарные твари ринулись к жертве – големы, к примеру, оставались на местах… Однако и тех, что ринулись, хватило в достатке. Шевелящийся клубок нежити был так запредельно ужасен, что Алексей просто закрыл глаза. Человек не должен это видеть. Человек не может этого видеть…