Девчата. Полное собрание сочинений
Шрифт:
И Тосю, затерянно сидящую на задней парте в углу, Илья заметил сразу же, но в ее сторону не смотрел. Он боялся, что Тося, чего доброго, вобьет себе в голову, будто он пришел в школу ради нее, и станет слишком много о себе воображать.
– Здесь седьмой непромокаемый! – отозвался Филя. – А ты что, тоже на старости лет надумал учиться?
– Да вот решил подковаться теоретически…
– Садись, – разрешил Филя, – мест свободных много.
Не глядя на Илью, Тося подвинулась на своей парте, освобождая местечко рядом с собой. Илья подсел к Тосе, с трудом
– А у нас новичок! – порадовал Филя учительницу математики.
– Что же это он в середине года?
– Так я ведь… – начал было объяснять Илья.
– Встань! – горячо шепнула Тося. – Вот человек!
Илья непонимающе покосился на нее и заметил, как Тосины глаза округлились от страха.
– Встань!.. Встань!.. – дружно подсказывали со всех сторон новичку, давно уже перезабывшему все школьные порядки.
Илья неохотно поднялся.
– Седьмой класс я еще до армии кончил. Припомню, а с осени в восьмой пойду.
– Что ж, логично, – сказала учительница. – Садитесь. А к доске мы попросим…
Она оглядела разом поскучневшие лица здоровенных своих учеников и задержалась взором на Тосе. Отгородившись портфеликом от Ильи, Тося отчаянно засигналила растопыренными пальцами, прося не вызывать сегодня к доске. Смотрела Тося так умоляюще, что учительница пожалела ее.
– Что ж, Кислицына у нас недавно была, потревожим-ка товарища… Спиридонова.
Филя крякнул и пошел к доске с видом человека, обреченного на верную гибель. Девчата на первой парте зашушукались, с проказливым любопытством поглядывая на Илью. Тося отодвинулась от своего соседа, жалея уже, что пустила его к себе за парту, и стала возиться с портфелем, который сегодня никак не хотел открываться. Илья с интересом наблюдал, как Тося безуспешно воюет с портфелем.
– Ну, чего пришел? – грозным шепотом спросила она. – Ведь каждый день в лесу видимся. Мало тебе?
– Ты и учиться мне запретишь?
– Не притворяйся, терпеть не могу обманщиков! – прошипела Тося, презирая Илью за все его хитрости, шитые белыми нитками.
Она неподкупно отодвинулась на самый краешек парты и с новой силой стала теребить забастовавший портфелик. Сжалившись над Тосей, Илья легонько нажал на замок – и портфель, будто только этого и ждал, сразу же послушно раскрылся.
– Просили его!
Тося вынула из портфеля клеенчатую общую тетрадь и застрочила с места в карьер, повернувшись боком к Илье.
– А быстро ты пишешь! – удивился Илья. – Прямо стенографистка!
Платя добром за добро, Тося выдрала из середки тетради двойной лист и положила на парту перед Ильей. Тяжело вздохнув, Илья пошарил в одном кармане, в другом – и вытащил на свет божий тупой огрызок карандаша. Тося тут же отобрала у него жалкий огрызок, позорящий высокое звание ученика вечерней школы, и забросила под парту, а взамен вручила Илье большой, остро отточенный карандаш. Илья вздохнул мрачней прежнего, пододвинул к себе
Надя с Ксан Ксанычем обзаводятся мебелью
Склонившись над полотнищем стенгазеты, Вера рисовала карикатуру на мастера Чуркина, спящего в медвежьей берлоге. Надя только что принесла с улицы мерзлое белье; негнущаяся рубашка Ксан Ксаныча пугалом растопырила рукава. Катя штопала чулок, напялив его на перегоревшую электрическую лампочку. Заложив руки за голову, Анфиса лежала одетая на койке поверх одеяла и смотрела в потолок.
В комнату вбежала румяная с мороза Тося, погрела руки над плитой.
– Кусается морозяка! – Она вынула из кармана письмо, помахала в воздухе. – Мам-Вера, заказное!
Вера протянула руку за письмом.
– Дудки! Сначала спляши!
– Не умеет она, – строго сказала Надя.
– А чего тут уметь? – Тося топнула ногой, вдохновляя себя на сочинительство, и, приплясывая, зачастила:
Письмецо я получила,Пятки все свои отбила.Вот так барыня!Ай да ба-а-а…Надя выхватила у Тоси письмо и подала Вере. Глянув на конверт, Вера шагнула к плите и бросила письмо в огонь.
– …рыня-а… – растерянно докончила Тося, во все глаза смотря на Веру: она все еще не могла привыкнуть к тому, что Вера сжигает письма, не читая их.
– От мужа? – тихо спросила Катя с видом человека, который знает, что причинит своим вопросом боль, но никак не может преодолеть жгучего любопытства.
Вера коротко кивнула в ответ и склонилась над стенгазетой.
– Какие часики в магазине выкинули! – восторженно сказала Тося, чтобы отвлечь внимание девчат от Веры. – Маленькие-маленькие, а стекло такое выпуклое, увеличительное…
– Видела я эти часики, – мрачно отозвалась Катя. – Цена у них тоже увеличительная.
Тося плеснула в кружку кипятку, заглянула через Верино плечо и одобрила карикатуру на Чуркина:
– Так его, соню, не жалей красок!.. Ох и здорово ты, мам-Вера, медведей рисуешь!
– Сюда бы еще стишок… Тось, подкинь, а? – попросила Вера. – Ты же сочиняешь, я знаю.
– На заказ я не могу… – виновато ответила Тося, по малой своей образованности не подозревая, что повторяет слова, которые до нее говорились многими.
Надя сунула в печку полено и разворошила пепел, оставшийся от Вериного письма.
– Слишком строгая ты, Веруха, – осудила она подругу. – Все-таки муж он тебе…
– Муж объелся груш! – вставила Тося, допивая чай. – А я так понимаю: разошлись – так насовсем, нечего людей смешить!
– Ты бы помолчала, когда старшие говорят, – посоветовала Надя. – Как-нибудь без тебя разберемся.
– Молчу, молчу… И до чего же все любят командовать, халвой не корми!
Удивляя подруг, Тося сама, без единого напоминания, вынула из тумбочки куцый свой портфелик, высыпала из него все учебники и тетради, села за стол и торжественно объявила: