Девичье сердце
Шрифт:
Мы прятались как тайные агенты теперь. Так сила дружбы велика была, ведь
я, побитой быть рискуя, играла с Ромкой бедам всем назло, и радовалась каждому
часку я с приятелем, считая: "Повезло, что мой отец не спрашивал сегодня, где я
была, и не придётся врать..."
Вдобавок стала я чуть-чуть свободней и потому, что всё узнала мать. Она
ведь, умудрённая природой, ловила
такого рода стоять нельзя упорно на своём.И мама прикрывала наши встречи: отцу
не говорила ничего. А мне теперь жилось гораздо легче - я сохранила друга
своего.
3
Мне было десять лет, когда всё это произошло. Прошёл учебный год ещё один.
Опять настало лето. На дачу мы приехали и вот: осталось всё как прежде, с Ромкой
снова играли...
Во дворе ему качель наладил дедушка. Высокий сук - основа. Верёвки две
повесил он на ель. А между ними - тонкая дощечка, что, кажется, вот-вот - и
пополам... Но, впрочем, крепко держит человечка, что весит тридцать с чем-то
килограмм.
Часами мы раскачивались с силой: кто выше? Ромка был смелей чуть-чуть.
Летали мы, и солнце нас слепило, дощечка прыгала, качалась ёлка - жуть... Земля и
небо смешивались в кашу, кружилась голова от высоты. Вдруг Ромка снизу мне
сказал:
"А Маша из класса моего храбрей, чем ты! Она у нас действительно "крутая".
С ней каждый парень подружиться рад..."
Я молча Ромку слушала, летая стремительно до солнца и назад.
"Ну, а она красивая?"
Вопрос тот я задала ему, качнувшись вверх.
"Ну... я не знаю...
– он замялся, - просто..."
"Глаза какие?"
"...Вроде как у всех... Зато она такая каратистка, что вот тебя одной
рукой сшибёт!"
Я возразила, пролетая низко:
"А я ношу с собою огнемёт!"
"У Машки - танк." - сказал серьёзно Ромка.
– В квартире прямо. Честно.
Сам видал..."
"Да врёшь ты всё!" - я выкрикнула громко. Беседа переплавилась в
"Ещё скажу тебе такую штуку...
– ввернул Роман последний аргумент, - ...мы
в школу ходим с ней всегда за рУку..."
В верёвки впилась я, и как цемент твердели пальцы... Ничего такого со мною
не случалось никогда, та злость была принципиально новой, и я кричала Ромке:
"Ерунда! Не верю! Врёшь!"
Я спрыгнула с качели, ударив ногу, прямо на лету, и, сдерживая слёзы еле-еле:
"Я набрала большую высоту?" - спросила Ромку. Он пожал плечами:
"Нормальную. Но Машка может ведь повыше..."
Солнце скалилось лучами. Нога болела. Чтоб не зареветь, я собрала в кулак
остатки воли. Надолго, знала я, не хватит их. Мне было больно даже не от боли...
Мой голос стал вдруг непривычно тих:
"Прости, но я ударила колено и не могу качаться. Я - домой."
Навстречу мне попалась тётя Лена, соседка, и вскричала:
"Боже мой! Ты где так сильно рассадила ногу?"
Взглянула на себя впервые я: обида отпускала понемногу, а кровь текла с
коленки в три ручья.
"До свадьбы заживёт! Мы бинтик белый приложим. Мазью смажем. Погоди!"
Сдалась и облегчённо заревела я тут же на её большой груди.
4
На будущее лето Ромка поздно на дачу выехал, а я - наоборот. Подросший,
загорелый и серьёзный он появился. На морской курорт он ездил с мамой, в южный
город Сочи - там солнце, море, фрукты. Рай земной... И ракушек красивых много
очень. Он их по-братски разделил со мной.
Пол-лета Ромки не было на даче. Зато приехал внук соседки Стас. Он каждый день
в саду решал задачи, был деловит, начитан и очкаст.
Сначала я играла с ним от скуки, но позже мне понравился весьма соседский внук.
Он обажал науки. И стала я ходить к нему сама.
Стас рассказал мне про цветы и травы, про то, как ловок уссурийский тигр. Он
каждый день придумывал забавы и сочинил немало новых игр.