Девочка Беркута
Шрифт:
– Конечно, не переживай, мы за ней присмотрим, – утвердительно кивнула Марина, и я с не самым легким сердцем пошла на разговор.
Который наверняка обещал быть непростым.
Часть 15
***
Инспектор Петров долго и обстоятельно, словно время не приближалось к одиннадцати вечера, проводил допрос с пристрастием. Кто, как, почему, откуда. Что у ребенка за семья. Почему девочка не назвала адрес и номер матери и прочее в том же духе. Я не стала никого выгораживать и честно рассказала, что матери слегка не до дочери, что она выпивает. О том, что водит мужиков, разлагая психику шестилетнего ребенка и крадет деньги у соседей говорить не стала – цели посадить Нину у меня нет. Ведь если ее упекут, Киру отправят в интернат, а я по себе знаю каково там.
Впрочем, ее жизнь и в родном доме не сахар… но это все-таки дом. Свобода.
– Уверяю, с ней все будет хорошо, доставлю в целости и сохранности. И беседу проведу, что кататься на автобусах без взрослых строго запрещено.
Говорить о том, что она не просто каталась, а целенаправленно убежала из дома, я тоже не стала. Зачем сгущать краски. И так ворох бумажек, что он заставил меня подписать, до неприличия внушителен.
– Завтра утром к ним домой приедет наш сотрудник и сотрудник органов опеки, посмотрят, насколько пригодны у ребенка условия для проживания, – широко зевнув в кулак, поставил в известность Петров, и поняла, что вот он – армагеддец.
– А без этого никак нельзя? Просто… у нас там в корпусе ремонт капитальный…
– Без этого – никак, – пристально посмотрел на меня сотрудник Фемиды, словно все понимая. – Таковы правила.
Ужас! Кошмар! Это же… полная задница!
Условия у них, мягко говоря – отвратительные, у Киры нормального спального места своего и то нет.
А какой у них бардак? И в холодильнике шаром покати. Еще, наверное, всюду спящие алкаши – после такой-то грандиозной попойки! Соседка, баб Тоня, наверняка вывалит всю правду-матку… та ничего не утаит. Ей, как и мне, до чертиков надоели эти пьянки.
Я уже пожалела, что рассказала инспектору о том, что Нина пьет. Ведь, получается, из-за меня теперь к ним нагрянет комиссия, которой точно много чего не понравится.
А если Киру заберут? Я же себе этого не прощу!
– Я обязан сообщить в органы опеки, без этого никак, – словно мысли мои прочитал. – Даже не веди она аморальный образ жизни, все равно бы пришлось. Когда теряются маленькие дети и родители не выходит на связь – так положено.
Стало чуть легче, но не совсем. Кира-Кира, ну что за кашу ты завалила! Ведь не удери ты из дома…
Вышла я из кабинета участкового в крайне удручающем состоянии. То самое чувство, когда не знаешь, что делать. Понимаешь, что на ситуацию никак не повлиять, и от этого становится еще гаже.
И что парадоксально – Кира не моя дочь, но почему-то стыдно за происходящее и больно именно мне.
В коридоре было тихо, голубой люминесцентный свет неприятно давил на глаза, и я вдруг только теперь неожиданно ощутила, как сильно устала. Учитывая, что прошлая ночь практически вся прошла без сна, я в прямом смысле валилась в ног.
Кажется, валилась с ног не только я: Кира, положив голову на колени Марине, тоже крепко спала. Рядом на лавочке стоял пакет из ресторана быстрого питания, в урне валялись смятые упаковки от бургеров и пустые стаканчики кофе.
– И что там? – шепотом спросил Роман, но я лишь махнула рукой, показывая жестом, что паршиво.
– Что это за мать такая, никогда я этого не пойму! Бог дал тебе ребенка, а ты… – негодуя, прошептала Марина, с нежностью убирая упавшие на лицо Киры волосы. – Такая милая девочка… чудо просто.
– Мать там так себе… ей наплевать.
– Ну что, поехали, я развезу всех по домам? – поднялся Роман, забирая с лавки пакет, в котором очевидно еще что-то осталось.
– А как же Кира? Жаль ее будить…
– А не надо никого будить. Держи, – Роман передал сестре пакет и ключ от машины, а после аккуратно взял девочку на руки.
Та даже не проснулась.
***
До дома Марины, а сначала решено было отвезти именно ее, потому что ближе, мы ехали в полной тишине. Ну, не считая тихой музыки по радио. Кира спала на заднем сидении, наверное, впервые в жизни объевшись действительно до отвала, рядом расположилась Марина, а мне выпала честь ехать на переднем сидении по правую руку от Беркута.
Я до сих пор не могла поверить, что они бросили все и возились со мной весь вечер. Ведь они совершенно не были обязаны это делать! Но сделали…
Когда Роман притормозил у ворот жилищного комплекса "Град" я глазам своим не поверила: получается, Марина живет здесь?
Пару лет назад реклама о продающихся здесь резиденциях трещала по всем радиоканалам. Девчонки говорили, что метры здесь стоят бешеных денег, и теперь я воочию убедилась почему – футуристический оазис в центре посредственного города.
– Спасибо за все, вы очень мне помогли, – прошептала я выбирающейся из автомобиля Марине.
– Отдай девочке пакет, там осталась пара бургеров, – так же тихо проговорила она и, положив ладонь на ребро открытой двери, бросила наполненный теплотой и жалостью взгляд на Киру. – И это… присматривай там за ней получше, хорошо?
– Конечно, я ее не брошу, – пообещала я и помахала на прощание рукой.
Когда мы выехали на главную дорогу, перевела взгляд на Беркута: его лицо было задумчивым и даже хмурым. Рука крепко сжимала руль, и я заметила, что сегодня на его запястье не хватает одного кожаного браслета.
– И вам спасибо, – решила не откладывать благодарности в долгий ящик. – За все.
– Брось, благодарить не за что.
– А не скажите – не каждый бросит все дела и поедет вызволять из беды чужого ребенка. Вон, еды сколько ей накупили, она это все обожает.
– Это Марина, – улыбнулся он, не отрывая взгляд от дороги. – Сходила в забегаловку, пока ты разговаривала с участковым. Кстати, на чем разошлись?
– Завтра утром нагрянет комиссия из органов опеки. Боюсь, ничем хорошим это не закончится… – я обернулась и посмотрела на спящую Киру. Натворила она дел, конечно, но злиться я на нее не могла – она же всего лишь ребенок. Маленький, недолюбленный и испуганный. На месте, где еще совсем недавно сидела Марина, теперь сиротливо лежал пакет из кафе…