Девочка и пёс

Донтфа Евгений Викторович

Жора снова замер. Его одолели сомнения. Не потому что перед ним было "разумное существо", эти слова он и не понял, и вообще как будто не услышал, а из-за того что он, как предупреждал его голос, (Жоре всё еще было трудно связать вместе звуки человеческой речи и собаку, тем более что её пасть никак не шевелилась), поступал "неправильно". Это ему не понравилось, он хотел поступать правильно. Его родной брат Гарош с детства твердил ему что всегда нужно действовать правильно, не совершать ошибок, не упускать своего, понимать где тебе доход, а где убыток. Жора уважал Гароша, считал его очень умным, прямо-таки мудрецом, и обычно всегда полагался на него в понимании того что правильно, а что нет. Но сейчас Гароша поблизости не было и Жора, пребывая в некоторой растерянности, отчасти был не прочь довериться неведомому голосу, подсказывающему что правильно, а что нет. Но тут Ронберг хрипло и грозно заорал:

– Бей!

Все сомнения тут же оставили Жору и он бросился в атаку, легко воздев над собой ужасную тяжелую секиру. Но как бы ни был он стремителен, электронный мозг робота после яростного приказа Ронберга успел просчитать еще несколько вариантов развития событий, взвесить возможные отрицательные последствия и выбрать с наименьшими. Обычно черные глаза металлического пса стали ярко белыми и из них ударил невыносимо яркий направленный свет, нацеленный в забрало Мясника. В тот же миг Жора ослеп. Яркость светового импульса была около 8 миллионов кандел и по расчетам Кита временное ослепление противника должно было продлиться секунд сорок.

Жора словно налетел на каменную стену. "Ай!", пронзительно вскрикнул он и отшатнулся назад. Осознав что ничего не видит кроме белесой мглы и каких-то цветных пятен, он сильно испугался. "Я ослеп!", жалобно проревел он могучим голосом. В следующий миг он услышал как Ронберг отчаянно кричит ему: "Жора, берегись! Он нападает! Слева! Слева!!" В голосе пожилого бриода звучал такой страх, что Жора, и так уже достаточно напуганный, теперь просто пришел в ужас. Нечего не видя, он принялся отступать, яростно размахивая громадной секирой.

Кит естественно не мог нападать на Мясника и ничего подобного Ронберг не кричал. Голос бриода был сымитирован роботом, дабы внести еще большую сумятицу в происходящее. И сумятица удалась на славу. Разбойники, сначала ошеломленные яркой вспышкой света, затем криком Ронберга, теперь, задевая друг друга, ударяя тех кто стояли сзади, бранясь и падая с ног, отскакивали прочь от ограждения, стремясь оказаться как можно дальше от дикого неистовства слепого Мясника, чья секира сминала толстые доски щитов словно они из бумаги. Ронберг, стоявший как раз за левым плечом Жоры, едва спасся от страшного удара. С необычайной для своего возраста живостью он отпрыгнул в сторону, при этом налетев на Баногодо и сбив его с ног. Мысли Ронберга пребывали в полном сумбуре, до этого момента ему никогда не доводилось слышать собственный голос со стороны и он его конечно не узнал. Он удивленно оглядывался по сторонам, пытаясь понять кто пугает Мясника несуществующим нападением.

"Пёс справа, бей, Жора, бей! Сейчас цапнет!", продолжал неистово орать голос Ронберга, доводя все еще не прозревшего Жору до исступления.

Разбойники, ничего не понимая, разбегались в стороны. Жора разнес в щепки чуть ли не половину ограждения и теперь уже вышел на оперативный простор площади. Никому и в голову не приходило попытаться остановить этого обезумевшего великана.

Кто-то схватил Ронберга за шиворот. Это был могучий горец Эрим.

– Да ты спятил, Старый, или что?!! – Сердито проревел он, встряхнув Ронберга как котенка. – Заткнись ты уже!

Пожилой бриод растеряно, словно оглушенный, глядел в искаженное злостью лицо горца. Но через миг на лице Эрима злость сменилась изумлением и даже страхом. Он снова услышал как голос Ронберга призывает Жору сражаться, но при этом сам Ронберг был прямо перед ним и несомненно не произносил ни слова. Эрим отпустил его и обернулся.

– Это пёс, это чертов пес кричит голосом Ронберга! – Заорал он.

Разбойники удивленно оглядывались. Вэлуоннец Вархо, схватив длинный кусок доски от разломанного щита, отважно устремился к размахивающему секирой Мяснику. Бриод сунул её в ноги Жоры и тот с грохотом и стоном, тяжко, словно обрушивалась целая башня, рухнул на камни площади.

– Навались, братва! – Взревел Вархо, падая всем телом на руку Жоры, державшую секиру.

Опомнившиеся разбойники пришли ему на помощь и вскоре Жора, придавленный к земле множеством рук, затих. С него сорвали шлем, зрение вернулось к нему и он лежал и с облегчением глядел с далекое розово-голубое небо.

Кит как ни в чем не бывало лежал все в том же положении и с любопытством наблюдал за людьми.

Все понемногу приходили в себя. Мужчины с тревогой оглядывались на металлического пса, на разломанное ограждение, смотрели друг на друга и негромко, но возбужденно переговаривались. Слишком много чудес навалилось на них всего лишь за несколько минут. Вспышка света из пылающих глаз, человеческая речь из неподвижной пасти чудовища и абсолютная имитация голоса одного из них. Им требовалось всё это уразуметь, свыкнуться и принять. Они были напуганы, встревожены, растеряны, но вместе с тем восхищены и до некоторой степени обрадованы, что стали свидетелями и участниками событий, о которых потом будут рассказывать годами, создавая настоящие легенды.

Ронберг, узнав что голос, породивший всю эту суматоху, был его собственным, несколько смутился. Но впрочем пожилой бриод скоро пришел в себя и сердито уставился на Эрима. Теперь уже Эрим смутился и, приложив руку к груди, проговорил:

– Извини, Старый, бес проклятый попутал. Я же только голос твой слышал, решил что ты последнего ума лишился.

Подошел Вархо и с усмешкой, сказал:

– Да нет, у Старого ума на две жизни хватит. Но ты зла на Эрима не держи, эта железяка и вправду сам дьявол. Мы все были уверены, что это ты орешь.

Ронберг успокоился и повелел восстановить ограду. Разбойники неохотно подчинились, не очень-то им было по душе приближаться к магическому чудовищу, стреляющему из глаз столпами света и разговаривающему голосом любого человека. Пусть оно и неподвижное, но кто знает на что еще оно способно.

Мясника решили отпустить домой. Его освободили от всей его нелепой амуниции и чуть ли не под руки увели прочь. Жора шел и слабо улыбался. Его очень трогала та забота, с которой провожающие относились к нему.

112.

Когда ограждение восстановили и металлический пес скрылся с глаз всем стало легче.

Бриоды, уже практически в полном составе, не было только Харзе, дежурившего со стражей на городских стенах, горячо обсуждали план дальнейших действий по очищению Гроанбурга от бесовского порождения. Присутствовал и Кушаф, он всегда любил поспать и потому вся утренняя заваруха прошла без него, но теперь он наверстывал упущенное, принимая самое активное участие в дискуссии. Начал он с того, что высмеял Ронберга и остальных за то что, неожиданно обретший дар речи, пёс привел их всех в такое замешательство, а также за то что они связались с "дурагоном" Жорой, "у которого мозгов как у курицы".