Девочка из прошлого
Шрифт:
— А почему вы Артура и Игоря зовете "дядя", а Тимура и Давида просто по имени?
— Нууу, Тимур с нами играет. И Давид тоже. Мы даже в карты их дураками оставили. А дядя Игорь только с подругами своими играет, у него много подруг.
Логика, однако.
— Ладно, ручки мойте. Будете помогать.
Пока готовим обед, дважды звонит Тима с вопросом, как дела. Оксана присылает кучу сообщений с благодарностями. А еще неоткрытым мигает сообщение от незнакомого пользователя:
"Апельсинка, от меня не спрячешься"
Не могу объяснить причину,
Отмахнувшись от плохих мыслей, тащу девчонок на улицу. Активные игры пока под запретом, поэтому решаем поиграть в" Море волнуется раз". Хохочем до слез. Особенно забавно показывает фигуры маленькая Маша.
Нашу игру прерывает молодой парень из охраны. Он подходит с букетом белых тюльпанов и говорит, что это мне. Отнекиваюсь, мне такого прислать не мог никто. Наверное, Оксане.
— Для Александры. Ошибки нет. — Кладёт букет на столик рядом и уходит.
Девочки сразу хватают цветы, находят записку. Любопытная Дашка отходит в сторонку и долго по буквам складывает: "В действительности всё иначе, чем на самом деле".
— А что это значит?
— Считается вроде, что из "Маленького принца". Можем его почитать вечером, кстати.
— А цветы от кого?
— Не знаю, — для надежности пожимаю плечами.
Но догадываюсь.
— Может быть, букет вам, а? — подмигиваю. Делим букет по 15 цветочков каждой и один решаем поставить на кухне. Девчонки как раз нашли подходящие вазы.
— Как красиво! А почему ты себе не взяла?
— Почему? Подожду, пока мне принц мой сам подарит.
Я запретила себе думать о Давиде. И очень рада, что сегодня нашлись дела. Одиночество давит и медленно убивает. Перемалывает внутренности в труху, причиняя практически физическую боль. Не первое и не последнее мое разочарование. А никак не привыкну.
Вообще к такому разве можно привыкнуть? Каждый раз как новое предательство воспринимается. Каждый раз новый рубец на сердце. Интересно, что будет, когда места не останется? Всё, финиш? Так и напишут в эпитафии: "Не выдержала разочарований".
Думала, научилась разбираться в людях. Это по году рождения мне 22. А внутри все 50, иногда я ощущаю себя, словно прожила уже долгую жизнь.
Правильную работу нашла. Не девочка-решатель, а девочка-мечтатель. Он поцеловал, а я уже у внуков наших мысленно на свадьбе гуляю. Все-таки зря я забралась в кокон, никуда не ходила, ни с кем не решалась… Сейчас бы прошла мимо всей ситуации с гордо поднятой головой, а не разрушала себя изнутри горечью. Как кислотой разъедает внутри. Не хочу. Малодушно не хочу. Я так устала.
— От чего ты устала? Готовить, да? — в мысли врывается тонкий голосок. Задумалась и вслух произнесла…
— Нет. Нет, что ты. Я вообще готовить очень люблю. Просто подумала…
— О чем?
— О ком?
Мои же вы непоседы.
— Ни о ком. Просто так. А давайте знаете что?! Давайте вместе хворост испечем?
— Давай! Давай! — Машка даже в ладошки хлопает. — А что это такое?
— Увидишь. Это оооооочень вкусно! Но, чур, вы помогаете!
Глава 23
Давид.
— Что она видела?
— Что видела, того хватило. Сука, — сцепил челюсти.
Морщусь. Теперь понимаю, что за выходка была с поцелуем. Сашу увидела.
— Не хами. Не я к ней полез. Ты, кстати, видел.
Тьфу, оправдываюсь, как малолетка. Самому тошно.
— Я, Давид Рустамович, могу и буду хамить. А ты будешь терпеть, — сквозь зубы цедит Тим.
— С какого?!…
— Ты слово давал. Давал? Давал, бл@дь???
Наступает, кулаки сжаты. Только своё заслуженное я уже получил, сейчас и ответочка прилетит.
— Давал. Ты знаешь сам всё. Тим…
— Дава, твою мать, — перебивает. Садится за стол, роняет голову на руки. — Ты когда её выбирал, ты понимал, кого выбираешь? Молчи. Послушай сначала.
Взъерошивает волосы, трет переносицу.
— Ты не хуже меня знаешь всё, что ей пришлось пережить. Понимаешь, что для нее доверие — не пустой звук. Она же… она как стеклянная, понимаешь? Чуть надавишь, может сломаться. Ты ее уже сейчас чуть не сломал. Стержень у Сашки внутри ого-го — иридий отдыхает, но любому материалу когда-то приходит конец.
Ледяной ветер. Я стою за забором и смотрю на приятеля, с которым приехал сюда впервые. Он протягивает худенькой, почти прозрачной, девочке пакет со сладостями, которые мы купили по дороге сюда. На девчонке колготки с пузырями на коленках, нелепые сапоги и явно тонкая куртка. Одежда в точности, как у других детей, стоящих поодаль. Влад греет ее ручки в своих ладонях и что-то говорит. Отсюда не слышно. Девочка хлюпает носом и согласно кивает. Чувствую, как у меня щиплет в глазах. Крепко зажмуриваюсь и отворачиваюсь, чтобы больше не видеть никого за забором. Через некоторое время Влад хлопает по плечу, и мы двигаем обратно. "Скоро я ее отсюда заберу", — кивает за спину. Туда, куда я больше смотреть не хочу… Но в следующие выходные приезжаю с ним снова и привожу девочке шарф и варежки яркого оранжевого цвета…
Трясу головой, отгоняя воспоминания.
— Тим, брат, прав. Прав, сука, — бью по столу. — Только что делать с этой правдой?!
— Решить, что для тебя важнее, Давид. — Артур молча слушал весь разговор. — Скажу тебе то, что ты и так знаешь сам. Ты расставь для себя приоритеты. Важнее физиология или душа? Мы все не безгрешны. Трах по обоюдному согласию ради удовольствия — почему нет. Никто не осудит. Получили каждый свое и разбежались. Свободные люди. Обществу глубоко положить, по сути, кто с кем и как. Но в глазах таких, как твоя Саша, это дикость. Категория маминых дочек, с которых пылинки сдували. Твоя совсем не мамина, конечно. И вообще странно, как она, пройдя два детдома, осталась чистым ребенком. Но я к тому, что такая, как она, выбирает раз и навсегда. Если разобьешь, то уже не починишь. И сам себя не соберешь.