Девочка Карима
Шрифт:
Это был подросток. На вид — где-то восьмой-девятый класс. Он был напуган и смотрел на меня как на маньячку. Ему казалось, что я убийца. Впрочем, я находилась в таком шоке, что и правда могла убить. Мне хотелось взять его за шарф и задушить. Встряхнуть со всей силой и ударить головой об асфальт. Но потом…
Потом я услышала нечто такое, что вернуло меня в реальность.
Это был детский плач. Где-то плакал ребенок. Звонко и надрывно.
— Карим, ты это слышишь? — спросила я и пошла к магазину.
Там была еще одна машина. Такая же помятая, только меньше размером. Это был хэтчбек, о котором писали. Питбуль столкнулся с ним и впечатал его в витрину. Огонь подбирался и уже плясал на капоте. Времени осталось считанные минуты. Если не секунды.
— Что там? — спросил Карим.
И я истерически заорала:
— РЕБЕНОК! ЗДЕСЬ РЕБЕНОК!
Мы стали разгребать завалы — отбрасывать куски фасада и панели потолка, который упал на машину после аварии. Где-то здесь, подо всем этим мусором, плакал ребенок. Сперва даже казалось, что это галлюцинация, слуховой обман — что так не бывает, внутри мы ничего не найдем. Но когда Карим убрал часть обломков, я увидела людей.
За рулем была женщина в отключке. А на заднем сиденье, в маленьком детском кресле, плакал малыш. До ужаса напуганный, с красными от слез щеками и молящий о спасении. Если бы не мы вдвоем, у них бы не было шансов. Ни единого. И за это стоило бороться.
— Займись ребенком! — бросил Карим и взял на себя маму.
Он отцепил ремень, поднял ее на руки и вынес из машины, когда огонь уже съел часть краски на капоте. А я пыталась высвободить малыша.
— Сейчас, кроха, сейчас… — Я хотела понять, как отцепляются все эти ремешки, но то ли их заклинило, то ли я в суматохе не могла понять простых вещей. Словом, огонь ворвался в салон и уже полз по потолку. А мы с ребенком так и были на заднем сиденье. Только я могла еще выбраться, а он — нет. — КАРИМ! — кричала я от безысходности. — Боже, нет… КАРИМ!!!
Я дергала за ремни, пыталась вырвать само кресло, но оно не поддавалось. Малыш был затянут поясами и горько рыдал. Все было в дыму, он выедал глаза и заставлял пригибаться ниже, чтобы хоть что-то разглядеть. Я уже задыхалась, кашляла, не могла кричать — сил не осталось сказать и слова.
Неужели мне придется бросить его здесь? Это просто сущий ад!
Оставив ребенка, я вышла из дыма и направилась к толпе. Где-то там был Карим. Он обливал ту женщину водой и щупал пульс на шее, пытался понять, жива ли она, дышит ли. В его руках был телефон. Я слышала, как медики давали указания, спрашивали важные вещи, просили оставаться на месте и ждать скорую помощь. Якобы они уже видят пожар и будут с минуты на минуту, но…
— Ната, где мелкий?! — спросил меня Карим, но я даже не могла связать двух слов. Просто кашляла и показывала рукой в ту сторону, где от здания осталось только черное облако. И огонь.
— Он там… Сделай что-нибудь, прошу…
Карим не задавал вопросов.
— Оставайся здесь, — приказал он и снял с себя кожанку.
Прошла всего лишь секунда — и он исчез в непроглядном дыму. Он вошел в него как в параллельный мир, и в тот момент часы остановились. Я вдруг поняла, что отправила его на верную смерть.
— Карим… Карим! — кричала я в пустоту, а ответа не было. — КАРИМ!!!
Я сидела на бордюре и держала голову какой-то женщины. На вид она была цела, но лобовой удар сломал ей нос, она лежала без сознания. Что я буду делать дальше? Что вообще будет дальше? Что теперь будет с нами — со мной и Каримом? Где он? Где же он, черт возьми?!
Слезы делали картинку дрожащей и расплывчатой. Я уже мало что понимала. Кто-то взял меня под мышки и усадил на порог открытой машины. Меня укутали в теплую фольгу, люди в белом что-то говорили, я ничего не понимала — звуки шли как через толстое стекло. Ту женщину забрали. Я ее уже не видела. Вокруг мерцали огни, выла сирена. Мельтешили фигуры спасателей… Спасателей!
Я вскочила и стала умолять их спасти моего парня:
— Там остался человек! — кричала я и показывала в сторону, где все было затянуто дымом. — Там человек! Спасите его! Прошу вас!
Но они меня будто не слышали. Просто взяли под руки и вернули обратно, оттащили подальше от здания и надели кислородную маску. А я все вырывалась и смотрела… смотрела туда, где в последний раз видела Карима. Те секунды казались настоящей вечностью. Я будто слышала этот звук — как тикает стрелка часов. Как она замедляется. Собирается остановиться, как биение сердца человека.
Он не вернулся. Его нет. Он не вышел обратно…
Но потом случилось то, из-за чего толпа зевак вдруг оживилась. Все резко загудели и начали хлопать. Лился свист одобрения.
Из дымки вышел человек. Это был высокий мужчина — он шагал по асфальту, зажмурив глаза и крепко прижав к себе нечто… Этим нечто была куртка, черная кожаная куртка, которую Карим свернул в комок и нес перед собой как что-то ценное. Неужели он смог это сделать? Неужели он спас малыша?
Он подошел ко мне и взял меня за подбородок.
— Как ты?
Я хотела что-то ответить, но губы просто дрожали. Я молчала и смотрела на сверток.
— Что… что там?
И он аккуратно его развернул.
Внутри был ребенок. Совсем маленький, напуганный, с белым как молоко лицом, которое испачкала сажа. Карапуз вертел головой, искал глазами маму. И я бережно взяла его на руки. Прижала к груди и заплакала. Это было за гранью, такого не придумаешь нарочно, и уж точно сам не пожелаешь.
Но это случилось. В моей жизни появилась кроха. Пускай не моя, но в тот холодный день малыш прижался ко мне, как к собственной маме. И я не могла его отдать, материнский инстинкт был сильнее меня.
19
Карим
Я видел этот огонь. Видел его во сне. Накануне мне приснился кошмар, и в этом кошмаре был отец — он горел на моих глазах. А я ничего не мог поделать, руки не поднимались, ноги не ходили. Я был словно связан и вкопан в землю. А он кричал и звал меня по имени, звал Каримом, звал своим мальчиком, звал сыном… Но я не помог.
Тогда мне и в голову не пришло, что это был вещий сон, в реальности все произошло точно так же. И пускай мои руки не были связаны, помочь отцу я не сумел, я его упустил, позволил ему уйти. И теперь меня мучила вина.