Девочка Карима
Шрифт:
— Прошу всех встать! — сказала судья, и мы поднялись. — Суд постановил дать подсудимой отсрочку с возможностью исправления. Она освобождается из-под стражи для прохождения реабилитации сроком восемнадцать месяцев с возможностью продления… Копию решения можно взять у секретаря. На этом все.
Адвокат мне подмигнул, и я похлопал его по плечу. Хороший юрист, уже не раз вытаскивал меня из передряг, помогал мне выбраться и не из такого дерьма. Наткина мама оглянулась, и на ее лице росла улыбка. Наручники были сняты, клетка открыта, она выходила из зала суда как свободный человек.
— Боже, Карим… — бросилась она ко мне. — Видит бог, ты святой!
— Не знал, что вы набожный человек.
Я обнял ее за плечи, и мы дружно пошли к выходу. Ната была счастлива, она висела на маме, не прекращая целовать эти лживые щеки. Конечно, матерей не выбирают, это все понятно. Но ждать от этой мрази нормального поведения было наивно.
— Карим, дорогой, — гладила меня Людмила по лицу как тайного любовника. — Даже не знаю, как тебя благодарить за это.
— Да бросьте. Не стоит. Это же вы меня свели со своей дочкой. Ната все отработает. Да, малая? — ущипнул я ее за жопку.
— Да, — ответила она смущенно.
И мамке стало чуточку стыдно. Впервые, наверное, за целую жизнь.
— Знаешь, Карим, извини меня за тот случай… В казино. Прости, что я тогда расстроила Нату.
— Ничего, бывает. Вы ж не специально, я знаю.
— Я не хотела вас расстроить. Честно.
— Да, конечно, — кивал я налегке, когда мы уже вышли из суда. — Все нормально.
— Такого больше не повторится, — остановилась мама Наты и сжала мою ладонь обеими руками. — Клянусь тебе — никогда.
— Хм, — улыбался я и пристально смотрел в эти серые глаза. Уверен, когда-то давно они были голубыми, но со временем выцвели. В них не было правды, не было искренности. В них не было жизни. Они просто были — и все. Доверять этим глазам было бы глупо, очень глупо. И я тогда сказал: — Конечно, Людмила. Естественно… Такого больше не повторится. Никогда… Даю вам слово.
Она ощутила подвох. Мигом отпустила мою руку и сделала шаг назад, отшатнулась как от проказы. Мои губы выгнулись в хитрой усмешке, а она все больше пятилась обратно — к зданию суда. Ведь по ступенькам поднимались санитары.
— Кто это? — спросила меня Натка. — Что происходит? Карим, что происходит?!
Ее мать стала ежиться как ведьма на костре. Она была похожа на угря, который попал на сковородку и чувствовал, как она нагревается. Крепкие парни схватили ее за руки и буквально понесли к фургону. Та сука была похожа на вампира, которого тащили к солнечному свету — он упирался ногами, истошно орал и кусался.
Это было ужасающим зрелищем.
— Ах ты тварь! — визжала мамка и плевалась в мою сторону. — Какая же ты тварь! Ненавижу! — кричала она и дралась ногами как хренов каратист. — НЕНАВИЖУ! СДОХНИ, КАРИМ! СДОХНИ, УРОД! Я ЖЕЛАЮ ТЕБЕ СМЕРТИ! — ее голос превратился в нечто адское. Лицо перекосило от злобы, изо рта летели слюни, словно лаяла собака. Очень злая и мстивая. Она так и грезила шансом вонзить в тебя свои клыки.
Но я был спокоен. На душе мне полегчало. Ведь я понимал, что поступаю правильно.
— Что с ней будет? — текли у Наты слезы. Она не могла их сдержать и тупо страдала от истерик своей мамы.
— Если близкие не могут принять решение, тебе нужно принимать его самостоятельно. За них. Продолжаться так вечно не может, ты должна это понимать.
— Я не могу на это смотреть… — уткнулась она в меня и содрогалась от плача.
— Чш…
— Скажи мне правду. Только правду… Ты ее убьешь?
— Убить твою маму? — задумался я и невольно улыбнулся. — Звучит весьма заманчиво, но это слишком просто для нее. Слишком гуманно, я бы сказал.
— Куда ее увезут? — спросила Ната, пока мать бросалась на людей в зеленых халатах. Как будто животное.
— Есть одно местечко. Тут недалеко. В Подмосковье. Там ей помогут, будь уверена. Я это знаю… Через год она выйдет оттуда другим человеком. Ты ее даже не узнаешь.
Ведьма вырвалась и попыталась приблизиться к Нате, чтобы сделать ей подарок на прощание.
— Он тебя бросит! — орала она неистово. — Все мужики одинаковы! Карим тебя бросит, как только появится ребенок! Стоит тебе родить ребенка, и он оставит тебя! И тогда ты приползешь ко мне на коленях! Будешь умолять меня помочь, а я плюну тебе в рожу, как плюнула ты сама! — Санитары паковали ее в машину, но дьявольскую пасть так просто не закрыть: — ГОРИТЕ ОБА В АДУ! НЕНАВИЖУ ВАС! НЕНАВИЖУ!!!
Дверь закрылась, машина уехала. И наконец-то стало тихо.
Ната подняла лицо — оно все было красным от слез и напряжения. Какое-то время она теребила замок моей молнии на куртке, хотела спросить, но боялась.
— Все будет хорошо, — гладил я светлые волосы. — Я тебя не оставлю. Так, как она сказала, не случится.
— Ты обещаешь?
— Мы будем вместе навсегда — только ты и я. И никаких проблем.
21
Карим
Тот день был долгим и трудным. Я вымотался как черт. Сидел на кухне и молча глушил пиво, знай себе потягивал из бутылки и втыкал прямо в стену. Я был настолько уставшим, что не хотел ни развлечений, ни секса.
Впрочем, секса у меня не было уже с неделю. А может, даже больше. С тех пор, как появился мелкий, Ната занята только им. Весь день его нянчит, кормит, купает, меняет подгузники. Все ждет, когда он скажет свое первое слово. Это реально выматывает, даже если ты большую часть мороки просто наблюдаешь со стороны.
Больше всего раздражало то, что он спал на нашей кровати. Ната клала его возле себя и убаюкивала — гладила животик, пела колыбельную. Он засыпал. А ночью снова просыпался. То ли ему снились кошмары, как и мне, то ли он был вечно голодный и хотел перекусить в три ночи… Короче, спать с тех пор было невозможно. Пришлось мне переехать на диван и только помогать им если что надо. Съездить в аптеку, метнуться за продуктами. Я даже готовил немного. Ну прям очень немного.
Мог пожарить яйца, сделать омлет. Яйца всмятку. Короче, я был благодарен Нате за все то, что она делает для этого малого. Ей хватало стойкости ухаживать за ним как за родным, пока мама лежит в коме. Почти что по моей вине.