Девочка-лёд
Шрифт:
Губы непроизвольно растягиваются в улыбке. Представил Лисицыну, сидящую сзади… Отключилась бы уже наверное от шока, свалившись на дорогу мешком с картошкой. Вспоминаю, как она храбрилась и отчаянно пыталась скрыть тот ужас, который испытала при виде моего железного друга. Получилось у неё, по правде говоря, неважно… Сперва глазища эти свои вылупила на пол лица и дрогнувшим голосом заявила, что ей не нравится мой мотоцикл, а потом и вовсе трясущимися руками, намертво в меня вцепилась. Клянусь, думал до самой печени доберётся!
Уверен, расслабиться ей не удалось совершенно. И дышала она явно через раз. В целом же, было ощущение, что я везу за спиной старого доброго Буратино. Уж настолько деревянной она была!
Хохочу в голос, но вскоре от веселья не остаётся и следа. Чем ближе я подъезжаю к Москве, тем явственнее злость набирает обороты. Опять же из-за Лисицыной. Мне нужны подробности той ночи. И я по-любому вытрясу их из неё. Если она, конечно, явится сегодня.
В гимназию я приезжаю к девяти. Первый урок по расписанию – физкультура, и он скоро закончится.
Сидя на трибуне, лениво наблюдаю за игрой. Баскет. Князев в моё отсутствие прямо Майклом Джорданом себя возомнил. Клоун цирковой… И прехлебатель его, Аверин, сияет как долбаный тульский самовар. Так увлёкся, что не заметил Юнусова, подобравшегося справа. Потерял мяч, рататуй тупоголовый.
Отвлекаюсь от происходящего. Смотрю на девчонок 11 «А» и 11 «Б». Они страдают на матах, старательно качая пресс под руководством Петра, никому не дающему спуску.
Я бегло осматриваю присутствующих. Смирнова, пыхтящая Харитонова, красная как рак Сивова, громко причитающая Павлюкова и откровенно халтурящая Грановская. Среди тех, кто сидит на лавке, Лисицыной тоже нет.
Бросаю взгляд на окна. Стадион пуст. Остаётся раздевалка, ну и вариант, что в школу Лисицына так и не явилась.
Я осматриваю женскую раздевалку на предмет наличия Лисы. Пусто. Не пришла значит. В помещение по звонку вваливаются раскрасневшиеся и мокрые девчонки.
– Ромка, – верещат они, улыбаясь, – Нам переодеться надо.
А сами обступают меня, флиртуют напропалую и смеются. Сивова и вовсе решает переплюнуть всех.
– Ром, помоги, а? Я застряла! – заявляет она мне, стоя в одном лифчике в тот момент, когда футболка уже задрана по самую голову.
Вероника, прищёлкнув языком, хватает меня за руку. Моя свободная манера общения с одноклассницами никогда не была ей по душе.
Выходим из раздевалки. Она оборачивается и останавливается в шаге от меня.
– Я очень зла на тебя, Ром, – заявляет недовольным тоном, складывая руки на груди.
– Не понял…
– Ты меня обидел, – отклянчивает губу и смотрит на меня с укором.
До меня доходит. Вероника решила, что я пришёл просить прощенья. Ну-ну…
– Извиниться хотел? – снисходительно спрашивает королевишна.
Неожиданно открывается дверь раздевалки. Мимо кто-то проносится. Заприметив рыжеволосую,
– Харитонова, – зову девчонку, едва поспевая за ней. Втопила она не по-детски.
У выхода из спортзала я её всё же нагоняю. Загораживаю собой дверь и недовольно вскидываю бровь. Александра лупится на меня во все глаза, а я не могу понять, что с ней не так.
– Чего тебе, Беркут? – пищит не своим голосом, задирая веснушчатый нос.
Такая мелкая. Метр с кепкой. Сверлит меня недовольным взглядом из-под светлых ресниц.
– Скажи-ка, Лисицына была вчера в школе?
– Нет, не была, – насупившись, отвечает она. – Чего тебе от неё надо, ирод? Поиздеваться?
Но я уже направляюсь к выходу, испытывая какую-то непонятную смесь тревоги и предчувствия чего-то не доброго. В памяти всплывает не самая приятная картинка. Лисицына сидит на полу в душевой, обхватив руками коленки. Пейнтбольной краски на её теле нет, а вот следов от выстрелов – предостаточно… Скорее всего, она осталась дома именно поэтому.
На втором уроке мы расходимся по группам. А вот на третьем происходит то, чего я не ожидаю. Со звонком в класс влетает бледная и взлохмаченная Лисицына. Она, опустив голову, шествует к своему месту. Садится, достаёт учебник и тетрадь.
Обращаю внимание на то, как она одета. Чёрные брюки, чёрная водолазка. Почти всё тело скрыто от любопытных глаз. Нетрудно догадаться почему… А ещё она то и дело кашляет и трёт лоб.
Телефон настырно вибрирует, отображая последние входящие. Раздражённо читаю сообщения группы класса в What’s up и выпадаю в осадок от прочитанного. Что за..
«Ну и фингалище»
«Лисициной кто-то вмазал, да?»
«Упала» – так она сказала на химии.
«Кому-то не понравились её услуги» – пишет Грановская.
По классу то и дело прокатывается волна шепотков, а я пялюсь на Лисицыну и только сейчас догоняю, что левая часть её лица и впрямь скрыта волосами, что является крайне подозрительным.
Как только звенит звонок, девчонка спешит собрать свои вещи и покинуть кабинет. Я иду прямо следом за ней. Коридор. Рекреация второго этажа, переход. Она по ходу заметила. Дёрнулась. Ускорилась. Вынуждая сделать тоже самое.
– Притормози-ка, Лисицына, – на нижней ступени успеваю перехватить её под локоть и оттащить под лестницу,
Сначала она испуганно замирает. Потом, видимо, начинает злиться.
– Что тебе надо? – спрашивает охрипшим голосом, пытаясь выдернуть руку.
Легонько толкаю девчонку глубже под лестницу, прислоняя к стене. Отворачивается. Возмущается. Хочет, чтобы я её отпустил, но мои пальцы всё же опускаются на пылающую кожу лица девчонки. Против её воли настойчиво разворачиваю в анфас к себе, убираю волосы и то, что вижу, приводит меня в замешательство.