Девочка-лёд
Шрифт:
Я стою у доски и пытаюсь сконцентрироваться на задании, вперившись взглядом в учебник.
– Лисииицына, – обращается ко мне Элеонора Андреевна, – ещё раз прочитай условия задачи.
– Ей это не поможет, – язвительно прилетает от Грановской в ответ.
Вот уж кто бы рот не открывал! Таблицу умножения до сих пор не знает!
– Читаем, Алёна!
– Винни-Пух и Пятачок пришли в ресторан Совы и заказали две большие банки мёда на двоих, – тяжело вздохнув, под сдавленный смех одноклассников начинаю читаю я. – Винни съедает такую
– Типовая задача экзамена, – кивает Элеонора, поправляя очки. – Ну-с…
– Под чем был тот, кто составлял эту задачу? – просыпается Пилюгин.
– Примем всю банку мёда за икс килограмм, – пишу я. – Составим таблицу: объём еды, время, производительность.
Абрамов усмехается. Уж не знаю, что его рассмешило.
– В минуты переведи всё тупица, – доносится с последней парты Его голос.
– Ромааан! – возмущается учительница.
– Что? – отвечает недовольно. – Пусть научится читать условия задачи.
Сжимаю пластмассовый стилус от интерактивной доски с такой силой, что того и гляди сломается напополам. Перевожу часы в минуты и заполняю столбцы. Ненавижу математику! Мой мозг реагирует на неё отторжением. Сколько себя помню, столько борюсь со своей нелюбовью к вероятности, стереометрии, логарифмам и прочей математической ереси. Тоже мне Царица наук! Терпеть не могу всё это. Не даётся мне алгебра и геометрия, хоть убей. Зависаю, проверяя вводные данные. Вдруг закралась ошибка…
– Без мёда по ходу останутся, – плоско шутит Бондаренко, который и сам в общем-то не блещет знаниями в области математики.
В класс заглядывает завуч. Просит Элеонору выйти. Я в задумчивости пожёвываю нижнюю губу и беспомощно смотрю на таблицу. Ну а дальше-то как?
– Лисицыну Пятачок и Пух озадачили не по-детски, – комментирует Беркутов.
По классу прокатываются смешки. Я записываю решение, стиснув зубы.
Достал меня.
Старательно считаю. Ну вот… получается вроде.
– Когда они едят мёд вместе, производительность одного и второго складываются, олень ты лесной…
Я чувствую, что снова подкатывает злость. Ему обязательно делать это? Унижать меня при всех?
Произвожу расчёты, игнорируя очередную колкость до тех пор, пока в спину не прилетает что-то.
– Алён, Абрамов… – пищит Харитонова.
– Погоди, – отмахиваюсь, ибо погружена в решение треклятой задачи.
Плевать. Сейчас я досчитаю…
– Тааак, Алёна, ну что там у нас получилось? – зычно интересуется Элеонора, возвращаясь к своему месту. – У тебя выпало что-то, подними.
Нехотя отвлекаюсь, чтобы мельком взглянуть на пол. В ужасе смотрю на предмет, возлежащий у моих ног. Совершенно точно краснею и теряюсь. Пока Элеонора проверяет решение, я лихорадочно соображаю, что делать. Поднять – означает признать, что эти штуки в фольге мои. Господи… нет. Лицо огнём полыхает.
–
На негнущихся ногах иду к своему месту. Черти притихли. О да, они прекрасно осведомлены о том, что именно лежит там на полу.
– Итак… – хмуро глядя на переглядывающихся учеников, продолжает она, – теперь сделаем задание со звёздочкой, оно…
– Не наступите, изделие пострадает! – театрально хватаясь за сердце, предупреждает её Ян, –Тогда Лисицына до типовой задачи, как и до самого ЕГЭ так и не доберётся! Девять месяцев, все дела…
Волна дичайшего хохота гулко прокатывается по кабинету. Осознав, что он имеет ввиду, я заливаюсь алой краской пуще прежнего.
– Что вы…
Весь кошмар в том, что Элеонора, пыхтя, наклоняется и подбирает с пола злосчастные фольгированные пакетики. Сердце отбивает дробь. Внутренности скручиваются в тугой узел, когда она, покрываясь бордовыми пятнами, растерянно смотрит в мою сторону.
– Алёна! – падает её голос на октаву вниз. – Ты… Я… Встань!
Ошарашено сверлит меня широко распахнутыми глазами из-под очков с толстой оправой.
– Не моё, – тихо шепчу на глубоком выдохе, не в состоянии произнести это громче.
Стыд густо оседает на щеках. Руки на нервной почве принимаются трястись, и я непроизвольно сжимаю ладони в кулаки.
– Какой… Какой срааам! – возмущённо кричит она и трясёт находкой в воздухе, веселя тем самым всех вокруг.
– Я… Это не моё, Элеонора Андреевна, клянусь, кто-то кинул, – запинаясь, в отчаянии объясняю я пожилой женщине.
На её лице застыл первобытный ужас, перемешанный с брезгливостью.
– Да расслабьтесь, Лисицына не забывает о защите, это похвально, – насмешливо произносит Беркутов. – Князев и Аверин, видимо, не в состоянии самостоятельно позаботится об этом…
Ну всё. Дамбу прорывает. Чека выдернута. Ярость взрывается в груди атомной бомбой.
Я резко вскакиваю со своего места. Отравленная ненавистью кровь стучит по венам. Звенит звонок, но меня сейчас не способно остановить даже начавшееся землетрясение. Беркутов равнодушно вскидывает бровь, наблюдая за моим бешенством. Я хватаю с полки шкафа прошлогоднюю награду, полученную нашим классом по итогам игры КВН, и запускаю в его сторону.
– Лисиииицына! – вопит Элеонора, глядя на дьявола во плоти, вовремя увернувшегося от статуэтки.
– Урод!
В ход идёт всё, что попадается под руку.
– Бешеная, – потешаясь, смеётся он.
Одноклассники снова шумят и веселятся.
– Алёна! – тяжело дыша, «спешит» ко мне классный руководитель, как раз в тот момент, когда я беру в руки вазу.
– Чтоб ты сдох, исчадье ада! – замахиваюсь, отправляя керамический предмет искусства в него.
Наклоняется вправо. Вазу с невозмутимостью, присущей только ему, ловит нерастерявшийся Юнусов, который сидит по соседству с демоном.