Девушка А
Шрифт:
Ана и Итан были внизу, на кухне – стояли рядышком, касаясь друг друга. Идиллия воссоединения.
– Как твоя встреча? – поинтересовалась я.
Итан обернулся ко мне и невозмутимо ответил:
– Отлично!
Рубашка поло, волосы влажные.
– Они пришли прямо с генеральной планерки, в преддверии подведения итогов. Предсказать, конечно, ничего нельзя. Но я настроен оптимистично.
Итан налил мне кофе, белки его глаз были желтоватыми, с красными прожилками.
– Ты, наверное, поздно вернулся? Я не слышала, когда ты пришел.
– Да нет, не очень. Сегодня в школе
– Спасибо, но я поеду обратно в Лондон, на поезде. Как ты верно заметил, мне нужно обдумать, что сказать остальным.
– Ладно. Мы готовим яичницу, останься хотя бы на завтрак.
Мы ели молча, глядя на сад. Закончив, Итан взял Ану за руку.
– Да, пока я не забыл, – сказал он, хотя забыть он, конечно, никак не мог. – Мы с Аной обсудили твое предложение – о том, что можно сделать с домом.
Рот у меня был занят. Я просто кивнула.
– Прекрасная идея – устроить общественный центр в таком городке. И никаких ассоциаций с нами. Звучит интересно, Лекс. Скажи, что я должен подписать.
– Я думаю, мы сможем помогать, – добавила Ана. – Краски, бумага… все анонимно, конечно.
– Да, – ответила я. – Разумеется.
Я вдруг вспомнила, как на переговорах Девлин демонстрирует напускную мягкость, когда оппонент ожидает от нее этого меньше всего; возникает ощущение, что она доверила ему самый ценный секрет, и не остается ничего другого, кроме как проникнуться к ней симпатией.
– Можно, пожалуй, придать этому делу небольшую огласку, – сказала я. – Если ты думаешь, что это поможет привлечь финансирование.
– Это просто здорово! – воскликнула Ана.
Она хлопнула в ладоши, вскочила из-за стола и поцеловала Итана в макушку.
– Летнее платье на выход? – спросила она. – Или что-нибудь менее официальное?
– Надень платье, – попросил Итан.
Ана кивнула и умчалась наверх.
Я взглянула на брата.
– Что? – спросил он. – Я просто подумал… мне это не нужно на самом деле. Если это сделает тебя счастливой – вперед. Ну и твоя идея очень понравилась Ане.
– Ты уверен, что не нужно?
– Почти. У меня есть одно условие.
– Шутишь, да?
– Я все подпишу. Но раз мы делаем по-твоему, ты сама всем и занимаешься – сносом, финансированием, чем там еще… Я больше и слышать об этом не желаю. Я хочу сказать: оглянись вокруг – вот так я сейчас живу.
Я посмотрела на сонных пчел, кружащих над травой; на расписанные вручную тарелки с остатками яичницы; на Горация, дремлющего в другом конце сада под подсолнухами, которые вырастила Ана. («Каждый год здесь проходит соревнование, – пояснила она серьезно, – между старушками Саммертауна. Но в этом году его выиграю я».)
– Даже видеть тебя – иногда уже чересчур, – закончил Итан.
Я много чего могла бы на это ответить, но любой из этих ответов испортил бы мне все дело.
Кивнув, сказала:
– Хорошо.
Мы пожали друг другу руки, как будто снова стали детьми и всерьез поспорили, кто правильно назовет столицу Танзании. Вспомнив это, я улыбнулась, но название столицы в голову не пришло, и тогда я спросила у Итана. И поступила правильно: это оказалось шагом
– Это точно не Дар-эс-Салам, – произес он.
– Определенно, – согласилась я.
– Додома. – Он посмотрел на меня торжествующе, затем задумался. – Мистер Грегс и его столицы…
– Я помню их.
– Хотя нет – не Додома.
– Не Додома.
– Знаешь, в прошлом году я проводил презентацию на конференции школьных директоров. Это крупное событие. Туда съезжаются директора школ со всего мира. В самом конце моей речи, когда в зале раздались аплодисменты и уже можно было расслабиться, я посмотрел в зал и вдруг в толпе увидел его – мистера Грегса. Он сидел на одном из задних рядов, хлопал. Мне даже показалось, я поймал его взгляд. Потом я искал его у стойки с напитками, но там было столько народу. Да и на прощальном вечере я так и не увидел его. Но решил, что все равно разыщу мистера Грегса. Запросил список участников конференции – его там не оказалось. Я подумал, в списке опечатка или его просто пропустили, затем искал среди всех школьных директоров страны. И опять не нашел. Я искал везде и всюду. И выяснил: на той конференции его никак не могло быть, потому что он умер. Пятью годами раньше. Он так и остался учителем, преподавал в одной общеобразовательной школе, в Манчестере, и умер прямо на работе.
Я вспомнила, как Итан уходил на уроки в те дни, когда была его очередь выступать, – его просто распирало от знаний.
– Мне жаль.
– Не стоит. Он ведь, в общем-то, мне никто. Но учителем был отличным.
Раздались шаги – к нам спускалась Ана. Мы стояли вдвоем и смотрели, как она идет через кухню. В желтом платье, раскинув руки на солнечном свету, она будто собиралась обнять нас.
– Как это ни странно, – успел сказать Итан прямо перед тем, как Ана подошла, – я вспоминаю его каждый раз, когда где-нибудь выступаю. И мне нравится думать, что он до сих пор где-то там, в толпе.
3. Далила (Девочка Б)
Старшему инспектору Грегу Джеймсону шестьдесят пять, он толстый, давно в отставке – как старый и уже никуда не годный цирковой пес. Каждое утро его жена Элис наливает ему чай, намазывает маслом тосты, кладет газету и приносит все это на старом больничном подносе, который унесла с работы. В качестве компенсации за бесконечно длинные ночные дежурства, как она сказала. Десять часов, шторы в спальне колышутся, утопая в утреннем солнце, и в эти минуты кажется, что ночные смены окончательно позабыты.
Его дни насыщенны. Он любит сад и слушать крикет по радио. Ему нравится плавать в открытом бассейне «Пелз» раз в неделю, но только летом. Стоя на траве и снимая с себя одежду, он каждый раз изумляется огромному белому животу и седым волосам на груди. Еще его удивляет, что он не тонет. Зимой он впадает в спячку, поедая печенье и читая спортивные биографии. Он выступает в школах и общественных центрах в Лондоне, рассказывает о своих дежурствах; о том, как был следователем; говорит детям, что и они могли бы этим заниматься. Иногда те задают ему интересные вопросы, и тогда он понимает, что они действительно слушали – значит, день прошел не зря. А в следующий раз вдруг спросят: «А вы носили шляпу?»