Девушка без Бонда
Шрифт:
Таня еле удержалась, чтобы не хмыкнуть. Не зря, получается, она выдернула верного Кейвина. Имидж преуспевающей дамочки успешно создан. Только что ей с того?
Ансар же вдруг коснулся ее руки – требовательно и одновременно нежно. И мягким голосом произнес:
– Я на самом деле очень скучал о тебе… Таня.
– О, да, – грустно улыбнулась она. – И писал мне письма, и названивал каждый день…
– Ты прекрасно понимаешь, что я не мог этого делать. Не в моих привычках создавать проблемы тем, кого я люблю, – покачал головой шейх.
– Брось, Ансар, – горько усмехнулась
– Ты можешь меня забыть. Немедленно, как вернешься в Москву и поговоришь со своим отчимом, – парировал тот. И твердо добавил: – Только я тебя не забуду. Никогда. Даже если мы больше не встретимся.
Ансар вновь коснулся ее руки – еще требовательнее, еще нежнее. И Таня вспомнила разом, одной ослепительной вспышкой все их ночи: безумные, горячие, яркие. И завтраки в одной постели, когда только он и она. И его поцелуи. И его смуглое, сильное тело. И…
Таня почувствовала, что слабеет. В конце концов, что за обиды? Оба ведь никогда не клялись хранить друг другу верность. И даже не заговаривали ни о совместной жизни, ни тем более о браке. А то, что она его любила, – исключительно ее проблемы.
– Иди ко мне, Таня, – тихо проговорил Ансар.
Еще одна ночь любви. Еще один секс – наверняка прекрасный и, конечно, ни к чему не обязывающий. И, может быть, мелькнула меркантильная мыслишка, еще одно бриллиантовое ожерелье в подарок…
Ансар действительно разработал прекрасный план. И отлично все организовал: роскошная встреча, шикарный обед, разговор о делах, на десерт – ночь любви, а потом убирайся, госпожа курьерша, в свою Россию. К своим делам и к своим поклонникам.
…И Таня отодвинулась от шейха. Аккуратно убрала его руку со своего плеча. Как могла, беспечно улыбнулась. И сказала:
– Извини, Ансар. Но ты вызвал меня сюда по делу. А я никогда не мешаю работу с личной жизнью. Прикажи, пожалуйста, чтобы меня отвезли в аэропорт.
И – или ей показалось? – на его лице, пусть на долю секунды, но вспыхнула удовлетворенная улыбка. Все действительно получилось так, как он и планировал. А любовь в обязательную программу визита не входила.
Когда наутро Таня садилась в вертолет, она – впервые за последние семь лет – почувствовала себя совершенно свободной.
Самое главное, что теперь она была свободной – от Ансара.
Он больше не занимал ее сердце. История их любви, в которой сменяли друг друга страсть и ненависть, горечь и тоска, описала круг. И подошла к логической точке – той, что звалась безразличием. Равнодушием.
А любовь… Она кончилась. Это Садовникова сейчас чувствовала очень остро.
Наверное, наступившее Танино равнодушие неведомым образом почувствовал и Ансар. Во всяком случае, их прощание на верхней палубе вышло холодным. Пара слов и два коротких кивка. Прощание – теперь уж точно навсегда.
Назад девушку вез тот же Халид – пилот-«дворецкий» в арабских одеяниях, что доставил ее на яхту. Нежнейшими поддержками он помог Тане взобраться на борт винтокрылой машины. Сам уселся рядом. Помог надеть наушники.
И вот –
Летчик набрал высоту, лег на курс, включил автопилот. В окошечке навигатора загорелись цифры «180». Значит, они следуют строго на юг, к берегам Африки, в каирский аэропорт. Татьяна бросила последний, прощальный взгляд на «Пилар». Все! Очередной этот этап ее жизни, слишком уж затянувшийся, наконец-то завершился. Вряд ли она когда-нибудь снова увидит роскошный ансаровский теплоход. И его самого.
И вдруг… В первый момент девушка просто не могла поверить своим глазам: на том месте, где на темно-синем шелке моря стояла яхта, вдруг вспух красно-черный шар. Затем шар превратился в столбы и линии дыма. Внутри серых облаков летали куски белоснежной обшивки. Затем до Тани – несмотря на рев вертолетного мотора и наушники – донесся страшный грохот. Винтокрылую машину изо всех сил тряхнуло взрывной волной. Мотор на секунду захлебнулся.
«О боже!» – непроизвольно выкрикнула Таня. Лицо сидевшего рядом Халида стало растерянным и бледным, таким же, как его белоснежные одеяния. Он с трудом удержал вертолет. Затем выключил автопилот и резко поменял курс. Теперь он возвращался к яхте. Точнее, к тому, что от нее осталось.
Столб огня, воды и дыма осел, и на поверхности взбаламученного моря лишь кое-где полыхали куски обшивки да горело разлившееся горючее.
От «Пилар» практически ничего не осталось.
И, уж конечно, никого не осталось в живых.
На самой малой высоте пилот сделал три круга над горевшей водой и останками яхты. Разумеется, бессмысленно было всматриваться в воду в поисках тел погибших. «Пилар» разметало на мельчайшие куски.
Араб-пилот, по-прежнему смертельно бледный, переключил рацию в режим спутниковой телефонной связи и набрал на панели десятизначный номер. Когда ему ответили, возбужденно заговорил по-арабски. Несмотря на быструю речь, Татьяна улавливала в его скороговорке отдельные понятные слова – уроки Марселлы, которые горничная давала ей семь лет назад, не прошли даром. «Взрыв… – выхватывала она из монолога „дворецкого“, – „Пилар“… Все погибли…»
Потом в наушниках прозвучал резкий вопрос невидимого собеседника, и тон пилота стал оправдывающимся. Тане в его речи удалось расслышать новые словечки: «Я на борту вертолета… Везу девушку…» Еще один вопрос – и подобострастный ответ Халида: «Русская… Пригласил Ансар…» А затем с другой стороны телефонной линии прозвучала короткая фраза, похожая на приказ, и связь оборвалась.
Что скомандовал пилоту человек на другом конце линии спутниковой связи? Татьяна разобрала далеко не все слова, но если вдуматься… Напрячь память… Кажется, по-арабски прозвучало нечто вроде: «Лети сюда…» Или даже: «Вези ее сюда…»