Девушка на берегу
Шрифт:
Анита из окна гидрометеостанции видела экскаватор и даже угадывала там, наверху, среди металлических конструкций, фигуру Володи, его лицо, его руки.
Анита поняла, что Володя ходит в обеденный перерыв, провожает ее на Рыбачью сторону, а сам не обедает, не успевает.
Сегодня, как всегда, он проводил ее. Потом подождал на
И он пошел с ней по ступенькам в скалах, по которым уже ходил один. Анита сказала, что осенью по этим ступенькам скатываются к морю спелые каштаны.
Анита остановилась около маленькой калитки, вделанной, казалось, в скалу. Под щеколду была приспособлена лодочная уключина. Анита сняла ее, открыла калитку, и они вошли во двор.
Во дворе стояла лодка, висели, сушились связки ставриды и кефали. Зрели маслины и виноград. Через толстую проволоку было перекинуто мокрое белье. Посредине проволока поднята старым веслом, чтобы можно было ходить под бельем и не задевать за него.
Дом тоже казался вделанным в скалу — маленький, темно-желтый, с высокой кирпичной трубой.
На порог вышла пожилая женщина. Володя догадался, что это мать Аниты: такая же прямая, красивая, только волосы не темные, а седые.
Она улыбнулась Володе, и опять так же, как улыбается Анита, только складки в уголках рта были глубже.
— Проходите в дом, пожалуйста.
Володя поздоровался и прошел в дом.
— А где отец? — спросила Анита.
— Придет позже. Совещание у них на рыбокомбинате.
Внутри весь дом был синеватым — стены и потолок. Полы закрыты ковриками. В тонких рамках под стеклами висели какие-то непонятные цветы и травы. На кроватях горками были сложены подушки, совсем как у Володи в доме, на Урале. И стулья были знакомыми, с тонкими, дугой спинками — «венские». А вот полку с книгами такую он не видел — доска, подвешенная на канатах. И часов таких не видел — большие круглые в никелированном футляре, с цифрами, покрытыми фосфором.
Анита заметила, что Володя разглядывает часы, сказала:
— Корабельные. Заводятся на неделю.
Тогда он спросил про цветы под стеклами.
— Это водоросли. Вот порфира — она похожа на выгоревший мак. Падина — она словно распиленные сучки дерева. А вот эта зеленая веточка — полисифония.
— А те длинные?
— Зостера.
— Полисифония, зостера, порфира, — повторил Володя, — очень красивые названия.
— Да. Мне тоже нравятся.
— Вы сами их собирали, водоросли?
— Да. Плавала за ними, ныряла.
— Значит, они тоже пришли сюда из моря?
Анита кивнула, улыбалась.
— И вот эта кукла тоже пришла из моря. — И она протянула Володе смешную веревочную куклу, связанную из разных морских узлов.
Показала и сельдяного короля, плоского, с черным пятном на каждой стороне.
Володю угощали тем, чего он никогда не пробовал: рисом с ракушками-мидиями. Он понял, что Анита специально попросила мать это приготовить.
Ел он и соленые маслины. Мать сказала, что Анита сама их собирает и солит. Маслины Володя ел только из уважения к Аните.
Рассказывал про Урал, где он родился, живет и теперь, работает на заводе. Рассказывал, что у них там, на Урале, сейчас снег и мороз, а здесь вот зеленые деревья, распускаются розы, поют птицы.
Экскаватор стоял среди моря. Работа по сборке была закончена.
Володе пора было уезжать на завод на Урал. Туда, где сейчас уже снег и мороз.
Последний вечер у моря. Последний вечер с Анитой.
Сумерки погасили солнце и привели к морю звезды. Совсем низко, к самой воде. Казалось, волны могут до них доплеснуть.
От моря к берегу потянулись тонкие туманы. В них покачивались огни рыбачьих флотилий.
Володя думал о том, что сегодня обязательно скажет Аните слова, чтобы она сразу поверила, что для него все это большое и настоящее. А не просто так — разговор с девушкой на берегу.
Анита кормила чаек, и чайки кружились возле ее рук большим белым обручем.