Девушка с обложки
Шрифт:
— Что вы предпочитаете на завтрак?
— Обезжиренный йогурт, — Клодин вздохнула, — салат из капусты, ананасовый сок и кофе без сахара.
Когда она поднялась к шейху, завтрак уже ждал ее. И — столик с расставленными шахматами, на который Абу-л-хаир нетерпеливо поглядывал.
Первую партию она выиграла — не проигрывать же все время! Шейх заметно расстроился и предложил матч-реванш. Отказываться было как-то неудобно; про себя Клодин решила следующую партию проиграть и побыстрее уйти, сославшись на головную боль.
С самого начала игры Абу-л-хаир принялся
Для начала он, словно невзначай, заметил:
— Вы что-то говорили про молодого человека, от которого надеетесь получить бриллиантовое кольцо. Это тот самый лорд, о котором в разговоре с Халидом упоминала ваша подруга?
— Он не лорд, он инженер в «Дженерал электрик», — выдала Клодин привычную ложь, при этом мысленно обругав Делию за ее язык без костей — и тут разболтала, не удержалась!
— Инженер? — шейх взглянул на нее с легким удивлением. — Вы уж простите старика, но такая пери достойна быть женой принца, а не инженера. Меня вообще удивляют ваши западные нравы — у нас родители, сговаривая девушку, ищут прежде всего человека, с которым она жила бы в достатке.
— Что значит — «сговаривая»? — В голосе Клодин, против ее воли, прозвучало возмущение. — И при чем тут мои родители?
Мысль о том, что кто-то может за нее решать, с кем ей встречаться и тем более за кого выходить замуж, показалась дикостью. Она знала, что раньше на Востоке девушек выдавали замуж без их согласия — но сейчас уже двадцать первый век! Неужели у них там до сих пор так?!
— Вот в этом-то вся и беда! У молодых людей чувства затмевают разум — родители же, имея жизненный опыт, смотрят на жизнь более здраво.
Абу-л-хаир ненадолго задумался — и, сделав ход, продолжил свою мысль:
— Они понимают, что красивый юноша — это, конечно, хорошо. Но красота проходит, молодость тем более — а семья и дети остаются. И лучше, чтобы это были дети «хозяина жизни», а не какого-нибудь... маленького человека.
Наверное, он заметил что-то в глазах Клодин и, махнув рукой, слегка улыбнулся:
— Прошу прощения, наверное, вам так же непонятны наши обычаи, как нам — ваши. Что поделаешь — Запад есть Запад, Восток есть Восток...
Вроде бы даже извинился, хотя извиняться, собственно, было не за что. Но в глубине души у Клодин оставалось какое-то неуютное ощущение, словно, не ответив шейху, она тем самым молча признала его правоту. Поэтому, не высказавшись вслух, она теперь возражала ему про себя.
«Маленький человек» — наверное, эти пренебрежительные слова относятся и к Томми. Да, не лорд, не принц... Ну и что?! Ну и что, черт возьми, ее прадедушка тоже ведь отнюдь не лордом был, а простым шахтером из Ирландии, а прабабушка в свое время работала в прачечной. И вообще — какое отношение могут иметь их предки к тому, что ей с ним хорошо?!
«Красивый юноша»? Да при чем тут это?! Тем более что Томми не такой уж и красавец... Но Томми — это... это Томми, больше даже ничего и говорить не надо!
Она возмущенно взглянула на шейха — тот сидел сдвинув брови и вперившись в доску. Переведя взгляд туда же, Клодин с легким замешательством поняла, что отвлечь ее от шахмат Абу-л-хаиру удалось в полной мере: мысленно споря с ним, она, вместо того чтобы в нужном месте «ошибиться», последние несколько ходов сделала, что называется, «на автомате» и была теперь близка к нежеланной победе.
Правда, шанс свести партию к проигрышу — красивому, который не выглядел бы как нарочитый зевок — еще оставался. Но для этого требовалось содействие шейха: если сейчас он пойдет конем, то все получится, если же ладьей или ферзем — то его проигрыш почти неизбежен.
Абу-л-хаир, глубоко задумавшись, уставился на доску.
«Конем ходи!» — мысленно подсказала ему Клодин.
Словно услышав ее, он потянулся к коню — но потом отдернул руку, вытер ее о полу балахона и снова задумался.
«Ну конем же, конем!» — взмолилась она и про себя чертыхнулась, заметив Халида — его появление сейчас было совершенно некстати.
Бесшумно ступая по ковру, он подошел к шейху и почтительно склонил голову, но сказать успел лишь:
— Я...
Шейх бешено сверкнул на него глазами.
— Что ты болтаешься тут?! Не видишь — я занят! — рявкнул он визгливым голосом. — Уходи и не мешай!
После первого секундного замешательства Клодин уставилась в доску, чувствуя себя так неловко, как если бы попала в гущу семейного скандала.
Секретарь молча вышел. Шейх снова, сердито и решительно, протянул руку и... подвинул коня именно туда, куда ей было надо.
Она вздохнула с облегчением — наконец-то!
Не прошло и получаса, как она, перескакивая через ступеньки, вприпрыжку бежала вниз. Ноги, затекшие от долгого сидения на низком пуфике, слегка гудели.
Абу-л-хаир получил желанную победу, и теперь по меньшей мере до завтра с шахматами было покончено. Конечно, не стоило ей вчера признаваться, что она играет в шахматы, теперь шейх до конца путешествия будет зазывать ее к себе на партию-другую — но кто же мог знать, что он окажется таким заядлым игроком! Ну да ладно, тем более что игра эта в шахматы-поддавки получается куда занимательнее, чем в обычные шахматы...
Добежав до главной палубы, Клодин, не замедляя хода, свернула в холл — и впилилась прямо в объятия какого-то мужчины.
— Ух! — воскликнул он — тела их столкнулись весьма чувствительно.
— Пардон! — Она хотела высвободиться из его рук, но мужчина, похоже, был не из тех, кто легко отпускает то, что туда попало. Со словами:
— Осторожнее, вы могли упасть! — он сцепил руки у нее за спиной.
Клодин возмущенно вскинула голову — на нее в упор смотрели сапфирово-синие глаза, опушенные черными ресницами, которым позавидовала бы любая девушка. Да и все остальное было под стать этим глазам: загорелый, с белозубой улыбкой, с правильными чертами лица и волевым подбородком с ямочкой. И совсем молодой — она готова была поклясться, что ему от силы года двадцать два.