Девушка с татуировкой дракона

Ларссон Стиг

Он схватил ее руку и прижал к своей промежности. Сквозь темные габардиновые брюки Саландер почувствовала его член.

— Если ты будешь добра ко мне, то и я буду добр к тебе, — произнес он.

Она словно окаменела, а он, обвив ее свободной рукой за шею, вынудил встать на колени, лицом к промежности.

— Тебе ведь это уже знакомо, — сказал он, расстегивая ширинку.

От него пахло так, словно он только что помылся с мылом.

Лисбет Саландер отвернула лицо и попыталась встать, но он крепко держал ее. В чисто физическом отношении она ему безнадежно уступала, поскольку весила около сорока килограммов

против его девяноста пяти. Он обеими руками схватил ее за голову и повернул лицо так, что их глаза встретились.

— Если будешь добра ко мне, то и я буду добр к тебе, — повторил он. — А будешь брыкаться, я упрячу тебя в дурдом до конца жизни. Тебе бы этого хотелось?

Она не ответила.

Он выждал, пока она опустила взгляд, как ему показалось, покорившись. Потом подтащил ее поближе. Лисбет Саландер открыла рот и впустила его член. Бьюрман все время крепко держал ее за шею, с силой прижимая к себе. В течение десяти минут, пока он вихлял тазом, ее непрерывно подташнивало; наконец кончив, он притиснул ее с такой силой, что она едва не задохнулась.

Он позволил ей воспользоваться маленьким туалетом, находившимся прямо в офисе. Пока Лисбет Саландер умывалась и пыталась стереть пятна со свитера, ее всю трясло. Она пожевала его зубную пасту, чтобы избавиться от вкусовых ощущений. Когда она вернулась в комнату, он преспокойно сидел за письменным столом и перелистывал бумаги.

— Сядь, Лисбет, — пригласил он, не глядя на нее.

Она села. Наконец он поднял взгляд и улыбнулся:

— Ты ведь уже взрослая, правда, Лисбет?

Она кивнула.

— Тогда ты должна уметь играть во взрослые игры, — сказал он таким тоном, будто разговаривал с ребенком.

Она не ответила. У него на лбу появилась небольшая морщинка.

— Полагаю, будет лучше, если ты никому не станешь рассказывать о наших играх. Подумай сама — кто тебе поверит? Ведь по документам ты невменяемая.

Снова не дождавшись ответа, он продолжил:

— Будет твое слово против моего. Чье, как ты думаешь, окажется весомее?

Когда она опять ничего не ответила, Бьюрман вздохнул. Его внезапно разозлило то, что она сидит словно воды в рот набрала и просто смотрит на него, но он сдержался.

— Мы с тобой будем добрыми друзьями, — сказал он. — Ты правильно поступила, придя ко мне сегодня. Можешь обращаться ко мне когда угодно.

— Мне нужны десять тысяч крон на компьютер, — вдруг тихо произнесла она, словно продолжая начатый до перерыва разговор.

Адвокат Бьюрман поднял брови.

«Крепкий орешек, — подумал он. — Она же недоразвитая, черт возьми».

Он протянул ей чек, который выписал, пока она была в туалете.

«С ней лучше, чем со шлюхой, можно расплачиваться ее же деньгами».

Он улыбнулся снисходительной улыбкой. Лисбет Саландер взяла чек и ушла.

Глава

12

Пятница, 19 февраля

Будь Лисбет Саландер обычной гражданкой, она бы, едва покинув офис адвоката Бьюрмана, скорее всего, позвонила в полицию и заявила об изнасиловании. Синяки на затылке и шее, а также автограф насильника, оставленный в виде пятен спермы с его ДНК на ее теле и одежде, явились бы веским доказательством. Даже если бы адвокат Бьюрман стал увиливать, утверждая,

что «она не протестовала», или «она меня спровоцировала», или «она сама рвалась сделать мне минет», или приводя другие обычные аргументы насильников, он все равно столько раз нарушил закон об опекунстве, что его немедленно лишили бы права вмешиваться в ее дела. Благодаря заявлению в полицию, вероятно, Лисбет Саландер предоставили бы настоящего адвоката, хорошо разбирающегося в вопросах посягательства на женщин, а это, в свою очередь, могло привести к обсуждению корня проблемы — то есть к тому, что она была признана недееспособной.

С 1989 года понятие «недееспособный» по отношению к взрослым больше не применяется.

Есть два вида попечительства — наставничество и опекунство.

Наставник выступает в качестве добровольного помощника тем людям, которые по разным причинам не могут справляться с проблемами повседневной жизни, оплатой счетов или собственной гигиеной. Таким наставником часто назначают кого-нибудь из родственников или близких знакомых. Если таких близких людей не имеется, наставника могут выделить органы социальной опеки. Наставничество является мягкой формой попечительства, при которой индивидуум, объявленный недееспособным, по-прежнему сам распоряжается своими доходами, а решения принимаются совместно.

Опекунство представляет собой значительно более жесткую форму контроля, при которой подопечный лишается права самостоятельно распоряжаться своими деньгами и принимать решения по разным вопросам. Точная формулировка гласит, что опекун берет на себя всю «правовую дееспособность» опекаемого. В Швеции опекунству подлежат около четырех тысяч человек. Наиболее обычной причиной опекунства является ярко выраженное психическое заболевание, порой в сочетании с сильной алкогольной или наркотической зависимостью. Незначительную часть составляют люди, страдающие старческим слабоумием, но поразительно большую группу людей, подлежащих опекунству, образует молодежь в возрасте до тридцати пяти лет. Лисбет Саландер была одной из этой группы.

Лишение человека контроля над собственной жизнью, то есть над банковским счетом, является одной из самых унизительных мер, какие только может применить демократия, особенно когда речь идет о молодежи. Это позорно, даже если цель такой меры считается благой и социально оправданной. Поэтому вопросы опекунства относятся к потенциально уязвимым политическим делам, которые регулируются строгими рамками постановлений и контролируются опекунским советом муниципалитета. Тот подчиняется правлению лена и, в свою очередь, отчитывается перед парламентским уполномоченным по делам юстиции.

Как правило, опекунский совет муниципалитета осуществляет свою деятельность в тяжелых условиях. Однако, принимая во внимание деликатность вопросов, которыми он занимается, в СМИ просачивается на удивление мало жалоб или скандалов.

Изредка появляются сообщения о том, что возбуждено дело против какого-нибудь наставника или опекуна, который похищал деньги или продал без разрешения жилье клиента, положив деньги себе в карман. Но такие случаи относительно редки, что, в свою очередь, может объясняться двумя причинами: либо тем, что совет делает свое дело исключительно хорошо, либо тем, что клиенты не имеют возможности жаловаться и убедить в своей правоте журналистов и власти.