Девушка в башне
Шрифт:
Смерть Снегурочки
Прошла середина зимы, в Москве дымка десяти тысяч костров поднималась к
хмурому небу. На западе задержалось немного света, но на востоке собирались тучи цвета
синяков, полные снега.
Две реки распарывали кожу леса, и Москва лежала на их пересечении, на вершине
соснового холма. Ее белые стены окружали избы и церквушки; покрытые льдом башни
замка отчаянно
башен.
Женщина в величественном наряде стояла у одного из окон, смотрела, как свет огня
смешивается с мглой бури. За ней две другие женщины сидели у печи и вышивали.
– Ольга в третий раз подошла к окну за час, – прошептала одна из них. Ее ладони с
кольцами сверкали в тусклом свете, ее ослепительный кокошник отвлекал от нарывов на
ее носу.
Фрейлины столпились неподалеку, кивали, как цветы. Слуги стояли у холодных стен,
их волосы были подвязаны платками.
– Конечно, Даринка! – сказала вторая. – Она ждет брата, монаха–сумасброда. Как
давно брат Александр уехал в Сарай? Мой муж ждет его с первого снега. Бедняжка Ольга
все время у окна. Удачи ей. Брат Александр, наверное, умер в снегу, – говорила Евдокия
Дмитриевна, великая княгиня Москвы. Ее халат был расшит камнями, розовые губы
скрывали три почерневших зуба. Она заговорила пронзительно. – Ты убьешь себя, стоя на
ветру, Оля. Брат Александр уже приехал бы, если бы был в пути.
– Как скажете, – холодно ответила Ольга от окна. – Я рада, что вы учите меня
терпению. Может, моя дочь научится у вас, как ведет себя княгиня.
Евдокия сжала губы. У нее не было детей. У Ольги были двое, она ждала третьего к
Пасхе.
– Что это было? – вдруг сказала Даринка. – Я слышала звук. Вы это слышали?
Снаружи поднималась буря.
– Это был ветер, – сказала Евдокия. – Всего лишь ветер. Как глупо, Даринка, – но
она поежилась. – Ольга, попроси еще вина, тут сквозняк и холодно.
В комнате было тепло, из одного маленького окна не дуло, воздух грели печь и
много тел, но…
– Хорошо, – сказала Ольга. Она кивнула служанке, и женщина пошла по лестнице в
холодную ночь.
– Не люблю такие ночи, – сказала Даринка. Она куталась в халат и чесала нос. Ее
взгляд метался от свечи к тени. – Она приходит в такие ночи.
– Она? – кисло спросила Евдокия. – Кто?
– Кто она? – повторила Даринка. – Вы не знаете? – Даринка взбодрилась. – Призрак.
Двое детей Ольги, спорящие у печи, перестали вопить. Евдокия шмыгнула. Ольга
нахмурилась у окна.
– Нет призраков, – сказала Евдокия. Она взяла сливу в меде, откусила кусочек и
изысканно жевала, а потом слизнула сладость с пальцев. Ее тон показывал, что этот замок
не стоил призрака.
– Я ее видела! – возразила уязвленная Даринка. – Когда спала тут в прошлый раз, я
видела ее.
Женщины высокого происхождения жили и умирали в башнях. Они собирались
теперь по ночам вместе, когда их мужья были в отъезде. Дворец Ольги – чистый,
красивый и организованный – был любимым местом, особенно когда Ольга восемь
месяцев ждала ребенка и не выходила.
Услышав это, Ольга нахмурилась, но Даринка хотела внимания и выпалила:
– Это было после полуночи. Пару дней назад. До середины зимы, – она склонилась,
ее кокошник опасно накренился. – Я проснулась… не помню, от чего. Звук…
Ольга недовольно фыркнула. Даринка нахмурилась.
– Не помню, – повторила она. – Я проснулась, все было неподвижным. Холодный
свет луны проникал сквозь ставни. Я подумала, что что–то услышала в углу. Может,
скреблась крыса, – Даринка заговорила тише. – Я замерла, одеяла были вокруг меня. Я не
могла уснуть. А потом кто–то заскулил. Я открыла глаза, потрясла Настьку рядом с собой.
«Настька, – сказала я ей. – Настька, зажигай лампу. Кто–то плачет». Но Настька не
пошевелилась.
Даринка замолчала. Комната затихла.
– А потом, – продолжила Даринка, – я увидела блеск света. Не христианское сияние,
холоднее луны. Это не был хороший свет огня. Сияние приближалось…
Даринка снова сделала паузу.
– А потом я увидела ее, – закончила она тихо.
– Ее? Кого? Как она выглядела? – закричал десяток голосов.
– Белая как кость, – прошептала Даринка. – Рот впавший, глаза – темные ямы, что
могли проглотить мир. Она смотрела на меня, у нее не было губ. Я хотела закричать, но не
могла.
Один из слушавших запищал, другие сжимали руки.
– Довольно, – рявкнула Ольга, отвернувшись от окна. Слово прервало истерику,
женщины тревожно притихли. Ольга добавила. – Ты пугаешь моих детей.
Это было не совсем так. Старшая, Марья, сидела с горящими глазами. А вот Даниил
держался за сестру и дрожал.
– А потом она пропала, – закончила Даринка, но ей не удалось изобразить
спокойствие. – Я помолилась и уснула.
Она поднесла кубок вина к губам. Дети смотрели.