Девушка в башне
Шрифт:
отличие от многих зданий здесь была печь и хороший огонь. Саша вздохнул, когда жар
коснулся его уставших конечностей.
Дмитрий тоже вздохнул, но недовольно, когда увидел еду. Он хотел бы жирное мясо,
медленно прожаренное в горячей печи. Но Сергей строго соблюдал пост.
– Лучше укрепить стены, – сказал Саша, отодвигая вторую миску щей, – пока мы не
отправились на поиски.
Дмитрий ел хлеб и сушеные вишни, доев недовольно суп. Он фыркнул:
– Тут не нападут.
– Возможно, – сказал Саша, но еще помнил поездку в Сарай. – Но татары молятся
другому богу. А это, думаю, безбожные люди.
Дмитрий проглотил и сухо ответил:
– И? У монастыря хорошие стены. Бандиты воруют, что хотят, а не устраивают
осады, – но он ощущал сомнения. Дмитрий любил Лавру, и его храброе сердце не забыло
запах сгоревших деревень. – Скоро стемнеет, – сказал великий князь. – Посмотрим стену
сейчас.
Стены Лавры строились медленно, они были усилены дубом. Только осадные орудия
могли пробить их. Но врата можно было укрепить. Дмитрий отдал приказы об этом, его
люди сели греться, копали землю, чтобы заняться и не мерзнуть. Земля могла пригодиться,
чтобы тушить огонь.
– Сделаем то, что сможем, – сказал великий князь ночью. – Завтра отправим отряды
на поиски.
* * *
Но на поиски никто не пошел. Всю ночь шел снег, и на следующей день рассвет был
серым и опасным. С первым светом жеребец с большим всадником странной формы
вылетел из леса.
– Монастырь! Врата! Впустите! Они идут! – кричал всадник. Плащ упал, и силуэт
без формы стал не одним всадником, а четырьмя – три девочки и парень чуть старше.
Брат Родион снова был на страже, смотрел с вершины стены.
– Кто вы? – крикнул он юноше.
– Не важно! – крикнул юноша. – Я забрал их из лагеря, – он указал на девочек. –
Теперь бандиты преследуют меня в ярости. Если не впустите меня, заберите хоть девочек.
Или вы не люди Бога?
Дмитрий услышал разговор. Он тут же взобрался по лестнице и посмотрел со стены.
Всадник был юным, большеглазым, без бороды. Не воин. Он говорил грубо, как
деревенский. Девочки жались к нему, замерзшие и оцепеневшие от страха.
– Впустите их, – сказал князь.
Конь остановился, миновав ворота, и монахи закрыли их со стоном петель. Всадник
спустил девочек и соскользнул с коня сам.
– Дети мерзнут, – сказал он. – Они напуганы. Им нужно в купальню и к печи. Им
нужна еда.
Но девочки прижимались к плащу спасителя, когда две женщины из деревни
подошли, чтобы увести их. Саша вышел вперед. Шум привлек его из церкви, и он
услышал часть разговора со стены.
– Вы видели бандитов? – осведомился он. – Где они?
Всадник посмотрел на него зелеными глазами и застыл. Саша замер, словно врезался
в дерево.
Он видел это лицо восемь лет назад. Но, хотя она подросла, не все в ней изменилось,
и Саша узнал ее.
Он не был бы так потрясен, если бы столкнулся с духом леса. Всадница смотрела на
него, раскрыв рот. А потом они оба просияли.
– Саша! – закричала она.
А он тут же сказал:
– Боже, Вася, что ты здесь делаешь?
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
6
Края земли
За пару недель до этого девушка верхом на коне была на краю еловой рощи. Снег
падал, цепляясь за ее ресницы и гриву коня. В роще стоял дом с открытой дверью.
Мужчина ждал в проеме. Свет огня за ним делал его глаза пустыми, скрывал лицо
тенью.
– Заходи, Вася, – сказал он. – Холодно, – если бы снежная ночь говорила, она бы
говорила таким голосом.
Девушка вдохнула, чтобы ответить, но жеребец уже пошел вперед. Глубже в еловой
роще ветви переплелись слишком густо, чтобы ехать верхом. Девушка съехала на землю,
пошатнулась от боли, пронзившей замерзшие ноги. Только сила воли и рука на гриве коня
не давали ей упасть.
– Боже, – пробормотала она.
Она споткнулась о корень, шагнула к порогу, споткнулась еще раз и упала бы, но
мужчина на пороге поймал ее. Вблизи его глаза не были черными, они были бледно–
голубыми: лед в ясный день.
– Глупая, – сказал он после паузы, придерживая ее. – Трижды глупая, Василиса
Петровна. Но проходи, – он опустил ее на ноги.
Василиса – Вася – открыла рот, передумала и перешагнула порог, покачиваясь, как
жеребенок.
Дом был елями, что решили стать избой на ночь, но у них вышло не очень. Живая
тьма от туч и света луны заполняла пространство под крышей. Тени ветвей проносились
на полу, хотя стены казались прочными.
Но одно было ясно: в дальнем конце была большая печь. Вася пошл к ней, как слепая,
сбросила варежки, поднесла ладони к жару и поежилась, ощутив тепло холодными
пальцами. У печи стояла белая кобылица, лизала соль. Кобылица понюхала Васю,
приветствуя. Вася, улыбнувшись, прижалась щекой к носу лошади.
Василиса Петровна не была красавицей, как говорили люди.