Девушки по вызову
Шрифт:
– Вы прямо, как змея в траве – появляетесь, когда вас не ждут. – Эти злые слова были произнесены необычным для Харриет ласковым тоном: она питала к Клэр слабость.
– Придется мне увести от вас брата Тони, – заявила Клэр. – Он еще ни с кем не успел познакомиться: вы его монополизировали.
– Забирайте его с потрохами! – фыркнула Харриет. – Я буду вам только благодарна за счастливое избавление. Но взамен я бы попросила как-нибудь защитить меня от Хальдера.
Однако способ защиты от профессора Отто фон Хальдера еще не был изобретен. Его
– Всем горячий привет! – протрубил он. – Когда сойдутся люди и вершины, свершатся достославные дела.
Клэр тем временем удалось, применив мастерский маневр, увести Тони в противоположном направлении, притворившись, будто она не заметила Хальдера и не слышала его приветствия, хотя то и другое было превыше человеческих сил.
– Как ловко вы это провернули! – похвалил ее Тони, когда они оказались на безопасном расстоянии. – Теперь я знаю, как чувствует себя пароход, буксируемый катером.
– Я научилась этой технике от своего отца, – ответила Клэр, – Он был сотрудником британского министерства иностранных дел, но на самом деле выполнял обязанности вышибалы на затянувшихся дипломатических приемах. А что касается Хальдера, то вы с ним уже встречались Он, конечно, эксгибиционист, но не так глуп, как может показаться. Пусть вас не вводит в заблуждение его стиль “enfant terrible”,
– Дело не в этом. Просто я читал его последнюю книгу “Homo Homicidus” и категорически с ней не согласен.
– Николай тоже против. Осторожно, там Валенти! Бежим в противоположную сторону. Я бы предпочла, чтобы Николай не приглашал этого щеголя. В его гримасе Валентине есть что-то зловещее, уж не обессудьте за каламбур, Да еще этот шелковый платочек в нагрудном кармане!
– Разве он не слывет волшебником среди нейрохирургов, по праву награжденным Нобелевской премией?
– А еще он прославился как величайший любитель Лолит. У меня от одного его вида мурашки по телу!
И она подтолкнула Тони к унылому лысому коротышке с ямочками на щеках, терпеливо внимавшему длинной тираде моложавой особы с бритой шеей.
– Это брат Тони, представитель Всевышнего на нашем симпозиуме, – перебила Клэр увлекшуюся болтунью. – Тони, познакомьтесь с доктором Уиндхемом, который, как вам известно, грозится превратить всех наших внуков в гениев. А это – доктор Хелен Портер, которая клянется спасти внуков от ужасов раннего приучения к горшку.
– Любая христианская мать благословит вас за ваши старания, – напыщенно обратился Тони к Хелен Портер. – Но я не знал, что в симпозиуме участвует еще одна леди, помимо доктора Эпсом.
– Я не участница, – объяснила Хелен Портер. – Просто Харриет выбрала
– Бедняжка! – посочувствовала Клэр. – Ничего, Николай смилостивится и пригласит вас на одно из заседаний в качестве участницы дискуссии.
– Решительно протестую! – заявил Хорас Уиндхем, весь изрытый ямочками от смеха. – Не желаю, чтобы клейнианцы разорвали меня в кочки.
– А мне всегда хотелось познакомиться с кем-нибудь из клейнианцев, – признался Тони.
– Почему?
– Потому что мне нравится предположение, что все мы входим в жизнь параноиками, а потом начинаем страдать депрессией.
– Не очень удачная шутка! – отрезала Хелен и нарочито переключилась на Уиндхема. – Так вы говорили…
Клэр и Тони двинулись дальше.
– Кажется, меня поставили на место, – радостно сказал Тони.
– Не обращайте внимания. Она стерва. Но с хорошими мозгами… Здравствуйте, профессор Бурш. Вы знакомы с…
– Мы вместе ехали в автобусе, – сказал Бурш без всякого энтузиазма.
– Беднягу только что осадила эта стерва-клейнианка.
– Не знал, что среди приглашенных есть клейнианка, – ответил Бурш. – Иначе я бы еще подумал, принимать ли приглашение. У Соловьева странные предпочтения.
– Она не приглашенная, а просто маркитантка, которую приволокла в своем обозе Харриет.
– Почему вы так не любите клейнианцев? – поинтересовался Тони. – Ваша неприязнь ограничена только ими или распространяется на всех фрейдистов?
– Я их не различаю, – сказал Бурш, сердито глядя поверх очков-половинок в золотой оправе. – Их разногласия занимают меня не больше, чем распри янсенитов и иезуитов. Я, знаете ли, ученый, поэтому меня интересует поведение, которое поддается наблюдению. Покажите мне кусочек своего супер-эго под микроскопом – и я поверю в его существование.
– Ни супер-эго, ни “комплекс кастрации” меня не волнуют, забирайте их себе, – ответил Тони. – Но, кажется, вы в своих книгах отрицаете заодно и существование сознания?
– Я могу рассмотреть под микроскопом мозговую ткань. Положите под окуляры моего микроскопа препарат сознания – и я признаю, что он есть. Если же вы не можете этого сделать, то мне приходится относиться к сознанию как к чему-то отдельному от мозга, то есть как к необоснованной гипотезе, недостойной внимания.
– Но мозг – всего-навсего сгусток материи, а физики, говорят, дематериализовали материю, превратив ее в завихрения энергии.
– Вы повторяете излюбленную аргументацию полуграмотных болтунов.
Но Тони было нелегко обескуражить. Он сменил тактику.
– Возьмем гипноз. Разве это не доказательство торжества сознания над материей?
– Пшноз – всего лишь вариант научного подхода, именуемого психологической обработкой. Он приводит к наблюдаемым переменам в поведении, вызываемым воздействием на рефлексы подопытного.
– А я был свидетелем того, как гипнотизер за неделю свел одной старухе бородавки. Разве бородавки имеют отношение к поведению?