Девять граммов на удачу
Шрифт:
– Зуб даю, не спали, – присоединился к клятве Молчун. Для пущей убедительности он разинул пасть и продемонстрировал Доку гнилые зубы.
– Мы верим, – поспешил заверить его Док, морщась от мерзкого вида и неприятного запаха.
– Ну вот… – продолжал Сизый. – Мы посты вдоль периметра заняли, чуток впереди лагеря. Там позиции очень даже подходящие, все подступы к берегу видать. Остальные пацаны отгуляли и дрыхнуть по палаткам разошлись. А мы втроем бдим, значит. У нас ПНВ, электронные часовые по периметру, все как положено, тля. Ночь тихо-спокойно прошла. Даже белка мимо нас в лагерь не проскочила, мамой клянусь!
– Зуб даю… – Молчун вновь продемонстрировал Зинчуку отвратительный «частокол».
– Да верю я, верю, – раздраженно подтвердил Док, отодвигаясь от него в сторонку.
– Ага… – кивнул Сизый. – А утром…
– Утром мы возвращаемся в лагерь пацанов будить, а там что ни палатка, то братская могила! – перебил Молчун. Его все еще потряхивало от пережитого. – И никаких следов драки. Наших ребят просто порвали на куски, как тряпки!
– И вы решили, что это сделали хуги, – хмыкнул я.
– А кто ж еще? – Сизый выразительно пожал плечами.
– Да кто угодно. – Мой жест был не менее выразительным. – Пацаны валялись в дымину пьяными. Их мог даже ребенок перочинным ножичком оприходовать.
– Наверное, мог, – не стал спорить Сизый. – Только мы-то не пили и не спали. Как же этот ребенок мимо нас-то проскользнул?
– К тому же пацанов не резали, а рвали. На куски. Руки-ноги отдельно, головы отдельно. Животы вспороты, ребра переломаны… Короче, полный писец. – Молчун поежился. – Нет, Бедуин. Так человека на запчасти разобрать могли только хуги. И мимо нас незаметно проскользнуть – тоже только они. Перешли в режим невидимости и ага. В смысле, пацанам каюк.
– Мы втроем сразу смекнули – надо валить с Мутной, – заговорил Сизый… – Полезли в палатки, золотишко забрать. Глядь, а там пусто, тля! То есть не все золото пропало, а только то, что в виде кубиков. У меня вот был простой песок, так его не тронули.
– И у меня, – подтвердил Молчун.
– Короче, похватали мы пожитки, какие ближе лежали… Провиант вон впопыхах забыли… И бегом, куда глаза глядят. – Сизый нервно хлебнул чаю, поморщился: – Водки бы…
– Перебьешься, – отрезал я. Если под боком хуги, о пьянстве нужно забыть. Иначе повторим судьбу Пыры и компании.
– А что с Медяком стало? – поинтересовался Док.
– Полный писец, – коротко обрисовал ситуацию Молчун.
– Два дня мы от Мутной вроде как спокойно шли. Ну, аномалии там, зверье хищное, не без того, – пояснил Сизый. – Но те, кто пацанов порешил, не проявлялись. Вначале. А сегодня мы поняли, что к нам хвост прицепился. Выслеживают, тля! И ведь так близко подобрались, суки, что чуть ли не в затылок дышат! На сканер глянули – пусто. Мы засаду пытались – порожняк. Осторожные твари, тля… Серёня Медяк не выдержал, начал садить от бедра свинцом широким веером. И ведь попал! Случайно, конечно. Увидеть, кого он там зацепил, мы не увидели. Услышали только короткий рев, а потом кто-то по кустам ломанулся.
– На листве кровь была, – добавил Молчун. – Видать, хорошо ту паскуду Медяк приложил.
Что ж, похоже, ребят и вправду преследовали хуги. Хотя история вытанцовывается странная. С каких это пор «голодных» интересует золото? Они что, уже доросли до торговли?
А Дока больше волновал другой вопрос:
– Среди золота, которое вы унесли из лагеря, были те слитки? Хотя бы один-единственный кубик?
– Нет, – слишком поспешно ответил Сизый.
Док погрустнел. Я взял себе на заметку: с ребятишками на эту тему еще надо будет потолковать. А пока выслушаем рассказ до конца.
– Так что случилось с Медяком? – спросил я.
– Точно не знаем, – признался Сизый. – Примерно через час после того, как он зацепил того гада в кустах, мы вышли на торфяник. Туда, где вы нас нашли… Там заросли густые… Ну, вы видали…
Я кивнул.
– Медяк отстал малость. А может, заплутал… Короче, хватились мы его, зовем – глухо. Ну, мы туда-сюда. И вдруг видим…
– …Он над нами летит! – выпалил Молчун.
– В смысле, летит? – не понял я. – Его кто-то швырнул? Отбросил со всей силы?
– Нет, – замотал головой Сизый. – Он именно летел. Медленно, как облако по небу. Метров семь-восемь над землей. Плыл лицом вниз, раскинув руки. Рожа зеленая, будто ща блеванет, глаза выпучены, рот разинут…
– Небось крикнуть хотел, а не мог, – предположил Молчун.
– Тут пробрало нас аж до самого нутра, – признался Сизый.
– В штаны наложили, – кивнул Молчун.
Сизый поморщился и продолжал:
– Побоялись мы дальше по зарослям плутать. Заняли круговую оборону и на КИПах «красную пикалку» включили. Тут вы подошли.
– А куда летающий Медяк делся? – спросил Док.
– Хрен его разберет. Усвистал куда-то. Мы его быстро из вида потеряли… Да ему уже не помочь было. Точняк вам говорю, не помочь. Мамой клянусь.
– Зуб даю, – разинул на Дока вонючую пасть Молчун.
– Да на хрена нам эта твоя гнилушка сдалась! – вспылил Док. – Ты бы лучше вместо зуба кубик золота отдал! Он ведь у вас с собой? Наверняка с собой. Иначе хуги… или кто они там… вас не преследовали бы. Сами же говорили, золото им нужно. Значит, тащите вы его в рюкзачках. Или за пазухой. А?
Бродяги напряглись.
– Нету у нас того золота, – буркнул Сизый и потянулся к своему автоматику, но взглянул на меня и почему-то резко передумал.
Молчун тоже посмотрел на меня, побледнел и съежился, словно хотел стать маленьким и незаметным.
Док не обратил внимания на эти странности в поведении наших гостей. Он всерьез решил заполучить необычный кусочек золота.
– Мы выкупим у вас эти слитки, – предложил Док. – Хотите по одной паутинке-невидимке за каждый?
Ну, Док дает! Пятидесятиграммовый слиток тянет максимум на пятьдесят тысяч рублей. И то если золото «чистое» – самой высшей девятьсот девяносто девятой с хвостом пробы. Но в кустарных поделках обычно полно примесей. Соответственно и цена падает почти на треть. А паутинку-невидимку любой жох с руками оторвет аж за шестьдесят косарей.