Девять граммов на удачу
Шрифт:
– Ну-ну… Потап, я знаю, где взять легкий миномет, – теперь Механик демонстративно игнорировал меня. – Шестидесятимиллиметровку.
– Это дело, – обрадовался Алексей.
– У него, правда, плиты нет, – вспомнил наемник.
– Да на хрена она нужна? Подложим саперную лопатку. – Потап подмигнул Кочкину, который якобы дрожал от страха: – Выше нос, боец. Щас как раздолбаем клонов из миномета к японской матери. Я думаю, минометного обстрела даже они не выдержат, разлетятся на мелкие куски. Мех, показывай дорогу.
Мы разошлись в разные стороны, стараясь не маячить в поле зрения возможных снайперов и автоматчиков, которых Могильщик запросто мог расположить на вышках и крышах. К счастью, пулеметов у волосатого изгоя больше не было. А вот две снайперки были – из тех, что клоны подобрали у трупов убитых ими на реке макак.
Я притаился за пустыми бочками возле Коптильни и стал разглядывать избу. Внешне она походила на Безымянную, только на крыше Коптильни имелось некое сооружение, отдаленно напоминающее печную трубу. Метра два в диаметре, сделанное из блестящего металла или по-простому покрытое фольгой, оно возвышалось над крышей на высоту в два человеческих роста. Для чего такая штука предназначена, было напрочь непонятно.
Впрочем, сейчас не до трубы. Гораздо больше меня волновали два дубля, которые несли почетный караул у дверей. Ага. Похоже, их родитель внутри…
Из оружия у клонов имелись только охотничьи вертикалки. Но, учитывая их, клонов, живучесть, задачу это мне не облегчало. Пока я буду разбираться с ними, Могильщик успеет наштамповать новых дублей. Они просто-напросто задавят меня массой.
Нет, так до оригинала не добраться. Нужен другой план…
Внезапно на сердце у меня потеплело, щеки словно коснулись нежные, ласковые губы.
Юрун! Она там, внутри, с Могильщиком. Ну да, он же должен ее охранять. Уберечь от шальной пули и все такое… А вот интересно, волосатый изгой уговорил Юлю добровольно спрятаться в избе или держит ее там силой?
Хотя неважно. Главное, что ее присутствие поможет мне…
Я вышел из укрытия и, не таясь, направился к крыльцу. Клоны зашевелились, вскинули вертикалки и попытались нашпиговать меня дробью.
Пришлось убедить их, что они неправы. Очередь из АКМ вышибла им обоим глаза. Ответный залп из вертикалок достался воздуху. Клоны затрясли головами, слепо зашарили руками, пытаясь перезарядиться.
Из двери Коптильни появился новый клон.
– Эй, Могильщик! Слышишь меня? – завопил я во всю силу легких. – Знаю, что слышишь! У меня к тебе предложение…
Я прервался на несколько секунд, чтобы ослепить вышедшего из Коптильни новичка, и продолжал:
– Харе уже насылать на меня оловянных солдатиков. Я сейчас войду в избу, и мы поговорим. Войду безоружным. Вот, гляди, я кладу автомат, пистолеты…
– И метательные ножи тоже оставь, – прогудел из Коптильни Могильщик. – Видал я, как ты ими работаешь. С ними тебе и пистолетов не надо.
Я выполнил просьбу, а к метательным клинкам добавил и нож для выживания. Всё. Теперь у меня не осталось оружия.
Я направился к крыльцу. Отпихнул в сторонку слепых клонов, поднялся по ступенькам и толкнул дверь.
В отличие от Безымянной, в Коптильне не было сеней, входная дверь вела сразу в основное помещение. Всю середину комнаты занимал непонятный агрегат, который венчался той самой трубой. У дальней, глухой – без окон – стены стоял стол. За ним сидела Юрун, а по бокам примостились два Могильщика. Еще один стоял чуть поодаль. Кто из этих троих оригинал, а кто дубль, на глаз различить не было никакой возможности.
При виде меня Юрун дернулась, пытаясь встать, но Могильщики положили ей руки на плечи, удерживая на месте.
Я улыбнулся:
– Юлька, все будет хорошо, вот увидишь.
– Не будет. Он хочет тебя убить, – еле сдерживая слезы, возразила Юрун.
– Наше желание взаимно, – фыркнул я.
– Вот именно, – прогудел один из Могильщиков, тот, что стоял в стороне. – Кончай пустой треп, Бедуин. Говори свое предложение.
– Сначала можно пару вопросов?
– Э, нет. Давай без лишнего базара, – помотал головой изгой.
– Гиль! – повысила голос Юрун. – Ответь ему! Скажи правду. Я тебя прошу!
Мгновение Могильщик колебался, а потом кивнул:
– Ну, ладно уж. Только ради Юльки. Задавай свои вопросы, Бедуин.
– Будда и Петрович отдавали приказ ликвидировать егерей?
– Естественно, – подтвердил Могильщик.
– Рации, КИПы и маячок сломал Ерш?
– Рации да, а маячок не успел. Отстал, чтобы вернуться к кургану, но ты помешал.
– Тогда кто сломал маячок?
– Понятия не имею. Самому хотелось бы знать.
– Мда… А ты хороший актер, Могильщик. Ведь там, у могилы Ерша, я едва не поверил тебе.
– Значит, ты легковерный дурак, – равнодушно бросил изгой.
– Могильщик – псионик, – пояснила мне Юрун. – Правда, слабенький. Но дар внушения кое-какой у него есть. Хватает, чтобы заставить людей принимать его слова за правду.
Изгой бросил на Юрун недовольный взгляд, но выговаривать ей за откровенность не стал.
Псионик, значит… Что ж, мы тоже умеем играть в эти игры. Ты, приятель, отнюдь не единственный псионик в этой комнате. У меня, правда, дар внушения почти не развит. Придется искусственно усилить его за счет кое-каких козырей…
– Еще вопросы есть, Бедуин? – поторопил Могильщик.
– Да. Саню и «приманку» кто убил?
– Не знаю, – пожал плечами изгой. – Не я и не Ерш – это точно. А за остальных не поручусь. Еще что-нибудь?
– Нет. Это все.
– Тогда переходи к своему предложению.
Мысленно я попросил у Юли прощения. Сейчас мне придется использовать ее – цинично разыграть подлинные чувства девушки в качестве козырной карты.
Мгновение я молчал, настраиваясь на нужный – патетический и проникновенный – лад. Мне предстояло сыграть весьма нелегкую роль.