Девять возвращений

Коршунов Михаил Павлович

– Ты дружишь с Юрой Лекомцевым. Какие у него отношения с отчимом?

– По-моему, нормальные.

– А где сейчас отец?

– На Севере. Далеко. Забыл, как называется место.

– Пишет Юре?

– Пишет. Редко.
– Витя подумал и добавил: - По-моему, редко. Почта оттуда...

– Узнай, пожалуйста, адрес и скажи мне. Хорошо? Узнай тактично. Не у самого Юры и не у мамы.

– У бабушки Фроси спрошу. Мы у нее завтра собираемся. Редколлегия.

Вернулся Романушкин.

– В девятом "А"

надо менять парты. Когда будем?

– Во всех классах уже поменяли?

– Во всех.

Вера Николаевна медлила с 9-м "А". И каптерку надо переоборудовать, отдать Василию Тихоновичу под дополнительный кабинет физики.

Однажды Лена застала в классе Веру Николаевну. Лена пришла со стопкой дневников и классным журналом.

– Вы проверяете чистоту?

– Нет, Леночка.

– Свет зажечь?

– Зажги.

Лена положила на стол дневники и журнал. Зажгла свет.

Доска была густо исписана иксами, зетами в кубе, в четвертой степени.

– Саша Троицкий. Решает великую теорему Ферма.

– В наше время тоже решали теорему Ферма. И на этой самой доске.

– Как?

– Я училась в этом классе.

– Как? В нашем классе? Вы? Правда, Вера Николаевна?

– В девятом "А". Перед войной.

– Свет погасить?
– вдруг спросила Лена.

– Я на минутку. Ты садись, занимайся делами. И у меня дела. Я пойду.

– Вера Николаевна, в классе все так же было, как сейчас?

– Да.

– Каптерка? Чучела стояли? Аквариум?

– Все так же было.

– А Григорий Петрович, он с вами учился? Витя его нашел со своим отрядом. Как героя войны. Совсем недавно.
– Лена смутилась.
– Мы к нему ходим - и не знали. Он тоже учился в нашей школе?

– Учился.

– А мама Юрина?

– И она, - кивнула Вера Николаевна как-то поспешно.

И Лена вдруг поняла, что не надо было задавать этот вопрос и вообще расспрашивать обо всем этом. Вера Николаевна сама могла бы рассказать Тыбику о Григории Петровиче и о других. Но ничего не рассказала. Может быть, поэтому и с Леной говорит о Юре так, как никто другой в школе?.. Есть причина? Лена это давно почувствовала и не ошиблась, значит.

И ей вдруг показалось невежливым оставаться дольше в классе.

– Я пойду.
– И еще раз спросила: - Свет погасить?

– Как тебе хочется.

Лена свет погасила и тихонько вышла из старого 9-го "А", в котором осталась сейчас Вера Николаевна.

10

Только что закончилось классное собрание. Кричали, спорили. Лена боялась собрания, потому что будет разговор о Юре - правда, не об успеваемости, а о дисциплине. Поругался с Лосем. Наговорил ему такое, что Лось написал в дневник школы и еще куда-то. Требует решительных мер.

Двоек у Юры нет. То наполучал двоек, то все исправил. Ольга Борисовна поставила ему недавно пять за ту же самую теорему об условном неравенстве и сказала: "Лекомцев, надеюсь, с вашим двоечным юмором покончено".

Юра кивнул и ответил, что повторяться в шутках - это уже неинтересно, он понимает. Поэтому придумает что-нибудь новенькое, хотя бы с теми же пятерками. Этакий пятерочный юмор.

Ольга Борисовна засмеялась и сказала в допетровском варианте, на "ты": "Лекомцев, ты прекрасен в своей дерзости!"

И с Татьяной Акимовной у Юры состоялся разговор. Татьяна Акимовна человек другого плана. Редко шутит. "Прошу доказать, что в состав соляной кислоты входят ионы водорода, ионы хлора. Прошу отметить физические свойства галогенов". И все это без улыбки. И только однажды слегка улыбнулась, когда прочитала в сатирическом листке: "Вы не видели Натрий? Ушел с Хлором к Сере..." Юра сумел ответить Татьяне Акимовне на все "прошу". Татьяна Акимовна, удовлетворенная, кивнула и сказала: "Прошу учиться нормально".

За столом президиума сидели Варя с Леной и секретарь комитета комсомола Нина Гриценко. Она пришла на собрание.

– Лекомцев, что у тебя произошло с Вадимом Нестеровичем?
– спросила Варя.

– Частная беседа.

– То в коридоре, то в буфете... А теперь еще в раздевалке.

– А у вас с ним ничего не происходит?

– Что ты имеешь в виду?

– А все!

Ребята зашумели: Лось не вызывал симпатии.

– Но ты ведешь себя недостойно. Так не спорят и не доискиваются истины.

– Шалевич сам водрузил чай на лоб, - вмешался Витя.
– И потом, все это ерунда. Не серьезно.

– А в раздевалке?
– настаивала Варя.
– Тоже ерунда, по-твоему, Беляев?

– Я не знаю, что было в раздевалке.

– Девочки, - вдруг сказала Майка, - чтобы иметь правильную осанку, надо положить на голову книгу и ходить.

В классе засмеялись. Даже президиум засмеялся.

– Майка!
– спохватилась Варя.
– Прекрати!

– Я прекратила.
– И Майка сделала невинные глаза.
– Я в порядке ведения собрания.

– Скурихина! Прекрати наконец!

– Молчу, Варечка.

– Хотите доискаться истины, пригласите Вадима Нестеровича, - сказала Нина Гриценко.

– Истина, где ты?

– Лекомцев, Беляев! Ефремова! Остановитесь!..

– Логическое мышление... Инспектор Варнике.

Жирафчик засмеялась.

Варя поглядела на Нину: "Я же предупреждала, что с этим вопросом будет трудно". И Нина знала, что с этим вопросом будет трудно. Она говорила Вере Николаевне.

А Вера Николаевна сказала, что Вадим Нестерович человек сложный и ей тоже бывает нелегко его понять, но она стремится это сделать. И они должны.