Девять жизней Греты
Шрифт:
«Мама», – горячие слезы полились по его щекам, закапали на свитер. Как же ему не хватало сейчас Магдалены! Как бы ему сейчас хотелось, чтобы она появилась здесь, в комнате! Закутанная в теплую домашнюю кофту, стройная и красивая, она сидела бы с сигареткой в одной руке и чашкой кофе в другой и учила бы его жизни.
– Не отчаивайся, Горги, – вдруг услышал он, повернул голову и увидел ее – именно такой, какой и хотел бы увидеть. Ему даже показалось, что от ее кофты исходит легкий аромат духов. – Что ты смотришь на меня с таким удивлением? Ты же хотел меня увидеть, и вот я здесь…
Он смотрел
– Мама, мы все с тобой гадали, куда делась Грета. Ма, ты даже представить себе не можешь, что произошло! Ты же помнишь тот день? Шел дождь, он барабанил по стеклам, еще дул ветер, и окна наши просто сотрясались от его порывов. Ты же помнишь, помнишь тот день, когда ты послала Грету за пивом?
– Помню, конечно. И что? – Магдалена затянулась дымом. Горги заметил, что у нее розовые ухоженные ногти. И что она после своей смерти, по сути, не изменилась.
– Я не случайно говорю тебе про дождь и ветер. Дело в том, что, купив пиво, Грета вернулась домой. Но мы с тобой этого не услышали, понимаешь? У нее же очень мягкие, бесшумные кроссовки. Она вошла в прихожую как раз в тот момент, когда мы с тобой говорили о том, как лучше ее… убить… – Горги тихо-тихо прошептал последнее слово.
– Не может быть… – встрепенулась Магдалена, и с кончика ее сигареты упал серый столбик пепла. – Как? И мы с тобой ничего не слышали?!
– Нет, мы – ничего, а вот она услышала все. Вспомни, ты еще упрекала меня в том, что мне не хватает решимости перерезать тормозные шланги! Я сказал тебе, что это опасно, ведь если приедет ее отец, начнет настаивать на расследовании катастрофы и выяснится, что кто-то подрезал тормозные шланги ее «Ситроена», то подозрение в первую очередь падет на меня. И тогда я сказал тебе: «Лучше сделай это ты, мама». Помнишь, что ты ответила мне?
– Нет… – рассеянно произнесла Магдалена и пожала плечами, как если бы речь шла о чем-то несущественном.
– А я все помню. Ты сказала: «Бог с ними, с этими шлангами… Существуют и другие способы убийства. Яд, к примеру. Его можно подмешать в кофе, но сделать это надо не дома, а где-нибудь в кафе или в ресторане… Все нужно обдумать, Горги. Иначе мы снова останемся нищими! А я так привыкла к этой квартире! Мы здесь так хорошо все обустроили! Когда ее не станет, я непременно куплю посудомоечную машину… Жизнь так коротка, я не хочу доживать свой век в нищете…» Мама, ты представляешь себе, что все это услышала Грета?
– Горги, да не может такого быть! Подобное бывает только в кино. Когда герои разговаривают о чем-то важном, то непременно их подслушивает тот, кто не должен ничего знать… Но в жизни таких совпадений не бывает.
– Бывает! Как бывает и такое – когда убийца прячет труп и надеется, что его никто и никогда не найдет, потому что это лес, болото, или темное, заросшее кустами место в парке, или тихая заводь… Но труп все равно находят. И это удивительно! Словно тот, кто постоянно следит за нами сверху, все делает таким образом, чтобы тело обнаружили. И убийцу схватили бы…
– Горги! Не забивай себе голову всякой ерундой! Да даже если предположить, что Грета
– Я сказал тогда: «А тебе ее не жалко? Совсем? В сущности, она же не сделала тебе ничего плохого. Напротив – она купила тебе квартиру, и вообще, мы все эти месяцы жили, как у Христа за пазухой». И ты ответила мне: «Какой же ты у меня еще дурачок, Горги! Да, вот еще что… Помнишь мою сестру? Она умерла от обыкновенного перитонита. И в больнице к ней относились, как к нищей. Когда она умирала, к ней никто даже не подошел… Все тогда говорили – будь у нее страховка, за ней бы лучше присматривали… Муж бы занял денег, а страховая компания выплатила бы им все, что они потратили на лечение. Вот как бы уговорить Грету, чтобы и она застраховала свою жизнь?»
– Горги, почему твоя память сохранила весь этот разговор? И почему ты сейчас вспомнил об этом?
– А ты как будто не понимаешь… Ты вот только представь себя на месте Греты!
– Глупости! Я никогда бы не оказалась на ее месте…
– Почему? Разве ты не могла бы влюбиться и оказаться на чужбине, в чужой семье?
– Нет, почему же… влюбиться я могла бы и оказаться на чужбине – тоже. Но вот только выходить замуж за бедного парня, у которого за душой нет ни лева, я никогда не стала бы! Ты уж извини, Горги. Тем более за маминого сынка. Я удивляюсь, как это Грета не разобралась, что ты за человек. И почему она решила выйти замуж именно за тебя?
Горги смотрел на нее с ужасом. Словно это была не его мать…
– Ма, что ты такое говоришь?!
– Правду, Горги. Правду! И уж поверь, если бы у меня было столько денег, сколько у Греты, я никогда бы не стала покупать квартиры, находясь в браке. Это же полный идиотизм!
– Ма, она была просто очень доброй…
– Это не доброта, Горги. Она была полной дурой! Поэтому я советую тебе: хотя бы сейчас не останавливайся на достигнутом.
– Ты о чем?
– Что тебе сказал Николов?
– Он показал мне копию письма, которое Грета оставила в полиции. Ты пойми, когда она услышала о том, что мы с тобой собираемся ее убить, она была вне себя от ярости, обиды… Представляю, какие чувства она испытывала!
– Вытри сопли, Горги. Я с тобой не о том говорю! Что тебе сказал Николов? Что с Гретой?
– Она погибла в Каварне. Причем я так и не понял – как это могло произойти? Я же ничего не делал с ее тормозами…
– Да какая тебе разница?! – Магдалена потушила сигарету и достала новую. – Главное, что ее теперь нет в живых.
– Но получается, что нет двух Грет! – воскликнул Горги с горечью. – Что теперь будет?
– Во всяком случае, ты тут ни при чем. Понятно, что в черной машине погибла я, значит, в красной – Грета. Греты же не может быть две! – Магдалена как-то нехорошо рассмеялась, резким хрипловатым смехом.
– Но меня могут обвинить в том, что я нарочно опознал твой труп, как труп Греты!
– Ты был в шоке… К тому же на мне был крестик Греты. Горги, уж теперь-то тебе и вовсе не о чем беспокоиться! Нет ни Греты, ни меня. Ты теперь совершенно свободен и можешь спокойно пользоваться всем тем, что оставила тебе твоя покойная женушка.