Девятая стрела Хаоса

Рудаков Алексей Анатольевич

– И чё?

– Простите, ваше преподобие, - повернувшись ко мне вздыхает второй: - Он иногда на редкость тупым бывает.

– Сам ты тупой!
– Взрывается Боркс: - Есть приказ и ему надо следовать!

– Успокойтесь, дети мои, - поставив молот на пол, приподнимаю руки, успокаивая спорщиков: - Не стоит сориться. Ваша логика - тверда как железо.

– Угу, - не желает успокаиваться второй: - А голова как из дуба. Ну ты сам посуди! Псионик! Не обученный! Она же вся варпом обмазалась! И кому как не инквизитору с ней разбираться?! Или ты, - толкает он второго в бок: - Хочешь свою душу грязью хаоса замарать?! Я - нет! Отче!
– Повернувшись ко мне он падает на колени: - Грешен я, отче! Не исповедовался уже... Уже и не знаю сколько.

– Хорошо, - киваю ему и поворачиваюсь ко второму: - А ты, сын мой? Душу облегчить не желаешь? Наше существование зыбко и может быть прервано в любую минуту. Так зачем отяжелять путь свой, к подножию Трона Его ведущий?

– Ну... Я. в общем-то, ну даже, - начинает мямлить он, но уже стоящий на коленях охранник дёргает его за портупею и Боркс присоединяется к нему.

– Так-то лучше, дети мои, - приподнимаю молот, и разворачиваю его так, чтобы орёл, нанесённый на ударную часть, был виден обоим.

– Рождены мы в грехе, и в грехе пребываем, - начинаю я: - На дела постыдные, волей нашей несовершённой, толкаемые. Лишь только Он, на Златом Троне восседающий суд творить может. Над душами нашими, к нему, по смерти, восходящими. И сейчас я, скромный служка его, путь сей вам, - тычу пальцем им в лица: - Облегчить смогу! Глаза в пол! Грешники! Раскаиваетесь ли вы? Готовы души свои, тьмой запачканные, очистить? Грешны?

– Да, отче, - головы опущены - на меня смотрят их затылки и разобрать, кто именно говорит я не могу: - Грешен есть. Убивал, грабил, насиловал, - голова дёргается - её владелец хочет поднять вверх лицо, но я, легко нажав на затылок, заставляю его устремить взгляд в пол.

– Воровал, однажды ограбил сборщик пожертвований. Это большой грех, отче?
– Он снова пытается посмотреть на меня, но я вновь возвращаю голову в прежнюю позу.

– Большой грех, сын мой. Очень большой и тяжкий - ибо на благие цели те средства собирались. Но коли душа твоя полна раскаяния, то...

– Полна, отче, полна!

– И моя - тоже, - присоединяется к первому второй голос.

– Тогда я, слуга его безвестный, - молот взлетает вверх: - Отпускаю вам грехи ваши! Покойтесь с миром!

Короткий свист и их головы разлетаются на куски, попав под мой удар. Обезглавленные тела с секунду неподвижны, но стоит мигу закончиться, как они оседают друг на друга, заливая всё вокруг кровью.

– Жестоко, - слышится голос техножреца: - Убить исповедующихся?

– Requi'escant in pace. Amen.
– Провожу рукой над телами: - Грешно жили, но пусть Он их судит.
– Перешагнув через трупы направляюсь к клетке: - А что жестоко... Так мы на войне, техножрец. Они - враги. Или ты не согласен?

Он молчит. Задумался? Нехороший я? А он? Когда его роботы чиновников на части рвали? То - не жестокость была?

– Инквизитор...
– Стоящая посреди клетки девушка в каких-то лохмотьях, скрещивает руки на груди: - Я много слышала про вашу жестокость, но вот так? Убить тех, кто встал на колени?

– К дальней стене отойди, - показываю на противоположную решётку: - И лицо прикрой. Мало ли, вдруг осколки будут.

– Чего ради?
– Фыркает она в ответ: - Я тебе выслуживаться помогать не буду. Чем на костёр идти, лучше уж здесь, с этими, - она кивает на трупы: - Хоть повеселюсь напоследок.

– На костёр вместе пойдём, я тоже беглый.

– Ты?!

– Отойди!

Она подчиняется, настороженно глядя на меня и молот, врезавшись в одну из костей, легко раскалывает её на части.

Ещё удар, ещё и я протягиваю руку, помогая ей выбраться наружу.

– Так ты - беглый? Инквизитор - и беглый?! Такое бывает?

– На Фронтире бывает всё. Пошли. Виталий?

– Смогу забрать вас около лифта, - немедленно появляется его голос: - Здесь помех много.

– Принято, выдвигаемся, - поворачиваюсь к выходу и немедленно, одним движением, забрасываю девушку себе за спину.

Там, в проёме входа, стоит человек пять и их лазерные винтовки направлены прямо на нас.

Запись номер МХХР-24-ССВА-070

Чтобы понять, что здесь произошло, особого труда было не нужно. Два трупа в луже крови, разрушенная клетка и пленница, выглядывающая из-за спины человека, облачённого в ненавидимые многими доспехи инквизитора.

Старшему, наверное, это был разводящий, не зря же второй из караульных говорил о скорой смене, старшему потребовалось всего пара секунд, чтобы сложить картинку воедино, а затем ствол в его руках ожил, выплюнув мне в грудь тонкий луч когерентного излучения.

– Заляг!
– Оттолкнув девчонку от себя, прыгаю прямо на караульных, чувствуя, как жар от попаданий быстро раскаляет нагрудник.

– "Ничего, не успеют!" - Мысль проскакивает в голове одновременно с моим приземлением прямо в центр их построения. Взмахиваю молотом и старший, чья реакция оказалась куда как лучше остальных, отлетает к стене, роняя ствол. Пару секунд он неподвижно стоит, прислонившись к ней спиной, а затем медленно, словно боясь признать свою смерть, сползает на пол, оставляя на светлом металле широкий кровавый след.

– "Что?" - Проскакивает короткая мыслишка: - "Не помогла? Реакция?"

Караульные начинают вяло шевелиться на полу, приходя в сознание. Кто-то тянется к выбитому из рук оружию, но я не оставляю им и шанса - короткие, злые и жадно-экономные удары дробят начавшие подниматься головы.

– Пошли, сейчас ещё набегут, - оборачиваясь к девушке, протягиваю ей руку.

Чёрт!

Псионик, накрытый куполом защитного поля, стоит на коленях, пачкая пол содержимым своего желудка.

– Поле она поставила, - ворчу себе под нос, хватая её за руку: - А желудок укрепить? Тьфу! А ещё боевой псионик!