Девятимечье. Тетралогия
Шрифт:
– А они-то там зачем?
– Как зачем? – удивилась девушка и, обернувшись, внимательно посмотрела ему в лицо. – Они теперь всегда будут следовать за тобой.
«А ты как думал? – вмешался в разговор Серый Меч. – Как говорил кто-то из мудрых в вашем мире, – ты в ответе за тех, кого приручил».
Хранитель никак не ждал услышать здесь, да еще и от Меча, полторы тысячи лет пролежавшего в пещере, слова Сент-Экзюпери. Поняв, что возразить нечего, он пожал плечами и пошел дальше. Шел, не понимая, каким это образом за несчастные две недели в этом мире он ухитрился привязать к себе больше сорока человек.
«Да еще и целый народ в придачу…» – ехидно добавил Совмещающий Разности, но Йаарх не стал отвечать ему.
Вскоре они вышли на небольшую поляну, вплотную примыкавшую ко входу в пещеру. Его явно обрабатывали – форма была слишком правильной. Из пещеры пахло какими-то большими животными. Хранитель оглянулся и увидел немного в стороне от входа в пещеру группу людей. Там были Фархат, Аральф, Свирольт, его кровные братья и сестры. Все поклонились Владыке, и князь начал объяснения:
– Теперь, Владыка, каждый должен войти в это пещеру, но поодиночке. Кто-нибудь из волгхоров изберет вошедшего своим другом. Вот, возьмите.
И с этими словами старик протянул Хранителю Меча с большим искусством вырезанную из какого-то пахучего коричневого дерева фигурку собаки.
– По запаху этой фигурки, – пояснил он, – животные определяют, что пришел кто-то, ищущий друга, и что пришедший имеет на это право.
– Только одно перед выбором! – поднял руку Хранитель. – Все мои кровные братья и сестры сопровождать меня не смогут, их слишком много. Поэтому со мной отправятся только эти восемь. И не возражать, это приказ!
Уговорить хралов удалось далеко не сразу, каждый хотел сопровождать Владыку, пришлось вмешаться князю. Только после этого около тридцати молодых женщин неохотно покинули поляну.
Йаарх краем глаза заметил, что каждый из стоящих возле него тоже сжимает в руке фигурку собаки. Поэтому взял предложенную ему и, не говоря больше ни слова, направился к входу в пещеру. Через несколько метров ход повернул и стало темно, пришлось идти на ощупь, держась руками за стену. Под ногами что-то хрустело, больше никаких звуков не было. Но вдруг послышался какой-то шорох, и его толкнуло что-то большое, мягкое и лохматое. Хранитель протянул руку и коснулся чьего-то мокрого носа, послышалось радостное повизгивание. Он почувствовал, как свою, радость и дружелюбие другого существа, понял вдруг, что его новый друг очень хочет пить, и у него чешется спина. Улыбнувшись необычным ощущениям, Йаарх сказал:
– Идем со мной, малыш…
И, повернувшись, на ощупь побрел к выходу из пещеры. Когда стало светлее, он оглянулся и обомлел. Кем-кем, а малышом назвать идущее за ним животное было никак нельзя – это оказался гигантский, в его рост, волк. Но выйдя на свет, Йаарх понял, что нет, не волк! Что-то очень похожее, но куда более приспособленное для быстрого и бесшумного бега. Существо было поджарым, оно пританцовывало, все время пытаясь лизнуть нового друга в лицо, от чего Йаарх, с переменным, правда, успехом уворачивался, продолжая ощущать исходящие от волгхора волны радости.
– Все верно, Владыка, – услышал он слова князя хралов, – вы чувствуете его эмоции, а он чувствует, чего вы от него хотите. И даже понимает простые слова.
Присутствие животного радовало Йаарха, существо казалось сильным и чистым, его чувства давали отдых душе. Но ему нужно имя, вдруг понял Хранитель, и, решив пошутить, громко заявил, положив руку на холку волгхора:
– Я нарекаю тебя Россинантом!
Тот задергался и опять попытался облизать лицо нового друга.
– Теперь он до конца жизни принадлежит вам, Повелитель, – с улыбкой произнес князь, прекрасно помня, какая это радость – получить первого в своей жизни волгхора.
Йаарх понял, что никто его шутки не оценил – ни один человек в этом мире не читал «Дон Кихота». Затем обратил внимание на остальных: они по очереди заходили в пещеру и возвращались, сопровождаемые волгхорами. Вот уже и Свирольт вышел наружу, светясь от радости и гордости, сопровождаемый крупным черным волгхором, которому он, забыв на некоторое время о своем горе, дал имя Тарах. Аральф тоже не мог сдержать широкой улыбки, поглаживая темно-бурого волгхора, названного им Соорн. Только на лицах кровных братьев и сестер Хранителя не отображалось ничего, для них полученные животные первыми не были.
В пещеру зачем-то вошла Мелрия. И вышла со светло-серым волгхором, которого назвала Мартиалом. Потом девушка подошла к Йаарху и дерзко заявила:
– Я еду с тобой, Владыка!
– Ни в коем случае! – тут же взвился он.
– Ты, конечно, можешь мне запретить, Владыка, – склонила девушка свою непокорную голову, искоса поглядывая на него живыми зелеными глазами. – Но это еще не значит, что я послушаюсь!
– Мелрия!!! – возмущенно взревел князь Фархат.
– Тихо обоим! – приказал Хранитель. – Объясни.
– Рядом с тобой будет происходить столько всего интересного! – вызывающе вздернула брови девушка. – Такого, что считали невозможным! А я в это время буду маяться от скуки? Нет уж! Я хочу все это видеть! И участвовать!
Хранитель повернулся к князю и спросил:
– И что с ней делать?
Тот негромко рассмеялся.
– Я на эту отчаянную давно махнул рукой, Владыка. Пусть себе творит, что ей взбредет в голову. Но прошу вас, присмотрите за ней, она мне не менее дорога, чем собственная внучка.
Мелрия удивленно уставилась на князя. Вот так новость! С чего же он всегда гонял ее, как сидорову козу, если она ему так дорога? Впрочем, это неважно, она уже поняла, что Владыка, как и все прочие мужчины, прекрасно поддается «дрессировке». Девушка вновь стрельнула лукавыми зелеными глазами в сторону Серого Убийцы, придвинулась к нему и довольно улыбнулась. Остановилась, наклонила голову набок и с ехидной улыбкой сказала:
– Вот видишь, Владыка! И князь говорит, что меня не остановить.