Девятое Правило Волшебника или Огненная Цепь
Шрифт:
В какой-то мере именно меч привел его к Кэлен.
И именно из-за Кэлен необходимо увидеть Шоту.
Ричард застегнул клапан мешка. Там был еще плащ, словно спряденный из золота, который нашелся вместе с остальными вещами боевого чародея в замке — но сегодня день был теплый, и он оставил плащ в мешке. Наконец Ричард надел на запястья широкие браслеты с кожаной подкладкой; ряд вырезанных на них древних символов был обведен узором из соединенных колец. Помимо прочего, эти символы использовались, чтобы пробуждать от сна сильфиду.
Когда Кара крикнула,
Девушка надела свой красный кожаный костюм.
Ричард бросил многозначительный взгляд на кроваво-красную униформу морд-сит.
— Шота может пожалеть, что пригласила тебя на праздник.
Улыбка Кары свидетельствовала, что если возникнут проблемы, она о них позаботится.
Когда они вышли на дорогу, Ричард сказал:
— Не знаю, на что способна Шота — но тебе, видимо, придется сегодня применить средство, которое ты раньше никогда не пробовала.
— Ты о чем? — нахмурилась Кара.
— Об осторожности.
Глава 40
Ричард высматривал в окружающих холмах малейший признак опасности, когда они с Карой вошли в рощу на вершине склона, где росли великолепные буки и клены. Стройные высокие стволы, разветвляясь, образовывали изящные арки, словно массивные колонны, поддерживающие сводчатый потолок величественного зеленого собора. Легкий ветерок доносил аромат диких цветов. Сквозь покров шелестящей листвы заманчиво поблескивали парящие шпили дворца Шоты.
Солнечные зайчики проникали сквозь листья и плясали в невысокой траве. Из-под крупного валуна пробивался родник и, заключенный в гладкие берега, стекал в мелкий извилистый ручей. По руслу ручья были разбросаны камни, покрытые зеленым мхом.
Женщина с густой гривой светлых волос, одетая в длинное черное платье, сидела в рассеянном солнечном свете на камне позади ручья, опустив в его струи изящную руку и пропуская чистую воду между пальцев. Казалось, она светилась. И воздух вокруг нее словно светился.
Даже издали, со спины, она казалась очень знакомой. Кара наклонилась к Ричарду и прошептала:
— Это Никки?
— Хотел бы я, чтобы это была она…
— Тогда кто же? Ты уверен?
Ричард кивнул.
— Я уже видел, как Шота это делает. Когда мы впервые встретились на этом самом месте, она явилась в облике моей покойной матери.
Кара сочувственно посмотрела на него.
— Жестокий обман.
— Она назвала это подарком, милостью, призванной только оживить заветные воспоминания.
Кара скептически хмыкнула.
— Тогда зачем ей заставлять тебя вспомнить Никки?
Ричард посмотрел на Кару, но не ответил.
Когда они наконец достигли вершины, женщина грациозно поднялась и повернулась к ним. Знакомые Ричарду голубые глаза встретили его взгляд.
— Я так рада снова тебя видеть, Ричард, — сказала женщина, выглядевшая как Никки. И голос был таким же шелковым, как у Никки. Вырез туго зашнурованного лифа
Она шагнула вперед и положила руки ему на плечи, сплетя пальцы на его затылке. Воздух вокруг нее подернулся дымкой, придавая очертаниям ее тела расплывчатый, нереальный вид.
— Так рада, — с придыханием повторила она.
Сама Никки не могла бы быть так на себя похожа. Иллюзия была столь убедительной, что у Кары отвисла челюсть. Ричард почти поверил, что снова видит Никки.
Почти.
— Шота, я пришел поговорить с тобой.
— Разговор — для влюбленных, — сказала она, застенчивая улыбка озарила ее прекрасные черты.
Женщина провела пальцами по волосам на его затылке, мягкая улыбка стала теплой и нежной. Глаза, вторя улыбке, горели восторгом от встречи с ним. Она казалась такой довольной и умиротворенной, какой Никки никогда не бывала — но была так на нее похожа, что волшебнику стоило больших усилий напоминать себе, что перед ним Шота. Внешнее сходство было полным, но действовала женщина скорее как Шота, чем как Никки. Никки в жизни не повела бы себя так откровенно и напористо. Это могла быть только Шота.
Она мягко привлекла его к себе. Ричард пытался придумать причину для сопротивления. На ум ничего не приходило. Он не мог оторвать взгляд от ее соблазнительных глаз. Голову кружило от удовольствия просто смотреть на чарующее лицо.
— И если таково твое предложение, Ричард, то я принимаю его.
Она так близко придвинулась к нему, что он ощутил сладкий аромат ее дыхания на лице. Ее глаза закрылись. Она поцеловала его медленным сладким поцелуем. Он не ответил. Но тем не менее и не оттолкнул ее.
Руки Никки еще сильнее обняли его, а поцелуй все длился, и Ричарда будто парализовало. Всякие мысли исчезли. Даже не столько поцелуй, сколько объятие пробудило в нем болезненную жажду утешения, прочной поддержки, преданной заботы и нежного участия. Обещание утешения, которого ему так долго не хватало, обезоружило его больше всего.
Он чувствовал каждую пядь, каждую округлость и впадинку сильного тела, прижимающегося к нему. Он помнил, что недавно думал о чем-то, кроме поцелуя, объятия, тела — но не смог бы вспомнить, о чем, даже если бы от этого зависела его жизнь. Ему вообще крайне сложно стало думать.
Все из-за поцелуя. Поцелуй заставил его забыть, кто он и зачем здесь находится — при том, что вряд ли этот поцелуй обещал любовь или хотя бы вожделение. Ричард не мог бы определить, что же он обещал. Возможно, это было просто приветствие.
Он твердо знал одно — этот поцелуй был не похож на тот, что подарила ему Никки в конюшне Алтур-Ранга перед отъездом. Тот поцелуй дарил восхитительное наслаждение с привкусом волшебства, и что бы там ни было сверх того, за ним стояла настоящая Никки. Зрительная иллюзия не имела ничего общего с ее внутренним миром. Этот же поцелуй казался непреодолимым, словно тяжелый груз, но не слишком-то… эротичным. И все же он связывал Ричарда по рукам и ногам осторожными вопросами и безмолвными обещаниями.