Девятьсот семнадцатый
Шрифт:
преступник против родины и народа.
— Откуда это у тебя?
— В волостном комитете взял.
— И дали?
— Сначала не пускали. Сиди, говорят, дома. Документ у тебя есть, мол, дезертирский. Чего еще? Да не на
такого напали. Я как стукну боньбой по столу. Ну и отдали. Иди, говорят, чорт с тобой, коли головы своей не
жалко.
— То есть куда иди?
— Да на войну — известно куда.
— Так ты ж — дезертир… Тьфу… Запутал, окаянный.
— А чего путаться — известно. Дома работать надыть. Труд черный. Другое дело в моем приятном
положении. Вот приеду я, скажем, в часть. Встречают меня — ну, как брата родного. Раскаиваешься? —
спрашивают. Как же, — отвечаю. Ну, тады мне обмундировку новенькую, суточных и еще чего. А я поживу
малость — да в другую часть. А надоест воевать, еду, значит, домой. Вот и сейчас домой навострил лыжи. Ну,
домой явлюсь… и так и далее. Веселая жизнь. Война теперь плевая.
Обалдел Нефедов, не знал, что ему сказать в ответ. Он сплюнул на сторону, взял соль и отошел к своему
вещевому мешку.
Закусывая хлебом и мясом, Нефедов усиленно соображал — хорошо или плохо то, что солдаты
дезертируют. С одной стороны, подрыв дисциплины. С этим Нефедов не мог примириться никак. А с другой
стороны, лозунг правильный дан: “Кончай войну”. Как сделать, чтобы и войну кончить и дезертирства ее было
бы?
Случайно взгляд его уперся в огромный плакат, висевший наискось от него у забора. На этом плакате
большими жирными буквами значилось:
К т о т ы ?
Раб В и л ь г е л ь м а .
Холоп Н и к о л а я ?
Тогда сиди и жди праздника тиранов
И б у д ь п р о к л я т .
Или ты русский революционер?
Т а к в с т а н ь ж е и т о р о п и с ь н а ф р о н т .
Там кровью истекает свобода.
Или то, или другое.
Н е с м е й к о л е б а т ь с я !
Революция зовет тебя в свои батальоны.
С к о р е й к о р у ж и ю ! Еще не все потеряно.
Запись добровольцев принимает губернский комитет по организации добровольческой революционной армии в
городе Б.
Нефедов еще раз прочитал плакат.
“Кто я? — подумал он. — Ни то, ни другое Я против войны. Ишь, как красиво написано. И солдат, как
живой, нарисован. А вот, если бы этот солдат на самом деле живой был. Непременно сказал бы он: “Долой
войну”.
А все-таки дезертировать не полагается. Нужно сообща войну кончать и с фронта сниматься”.
Взводный окончил завтрак. Бережно завернул остатки еды в полотенце н спрятал в мешок. Еще раз
посмотрел на удалого казака, занятого все той же растрепанной женщиной, покачал головой и вышел на перрон.
Вскоре к станции подкатил товарный поезд, снизу доверху облепленный, засиженный вооруженными
солдатами. Некоторые солдаты с таким удобством расположились на крышах вагонов, что поразвесили все свое
обмундирование и чуть ли не нагишом, благодушествуя, пили чай.
Не без труда и руготни Нефедов примостился на задней тормозной площадке. Паровоз дал свисток, и
поезд тронулся.
Станция Б.
Нефедов легко спрыгнул на перрон.
Весь фасад станционного здания был оклеен плакатами, листовками, воззваниями, увешен красными
флагами.
Большие печатные буквы назойливо лезли со всех сторон в глаза. Нефедов шел и читал: “Война за
свободу, до победного конца”, “Да здравствует демократическая республика”, “Свобода, равенство и братство”,
“Подписывайтесь на заем свободы”, “Ты еще не подписался на заем свободы?” “Да здравствует Учредительное
собрание”, “Солдатам воевать — рабочим работать”. А внизу у этого плаката шла углем приписка: “А
капиталистам и помещикам грабить по-старому”.
“Молодец. Верно подметил”, — одобрил Нефедов приписку.
На площади, за станцией, он спросил у прохожих, как добраться к совету. Узнав, что совет помещается в
другом конце города, решил нанять извозчика.
Извозчик заломил дорого. Нефедов, торгуясь с ним, рассеянно бросал взгляды вокруг. Вдруг он, точно
ужаленный, вздрогнул весь от неожиданности. Мимо него прошло около десяти хорошо ему знакомых людей.
Это все были бежавшие из-под ареста офицеры полка во главе с Филимоновым.
“Что делать? Как задержать их? — соображал Нефедов. — Я один, а их десятеро. Нужно скорее в совет.
Сообщу — примут меры и арестуют”.
Он уже не стал торговаться с извозчиком, сел и попросил ехать живее. Извозчик добросовестно защелкал
кнутов, зацокал, затуркал, захлопал вожжами. Лошадь понеслась карьером.
У совета взводный быстро расплатился с извозчиком и помчался по лестнице в здание. Без труда отыскал
кабинет председателя совета.
Председатель, раскосый мужчина в больших усах, выслушал его внимательно, но ничего не обещал.
Обратитесь к комиссару Временного правительства. У него в руках власть исполнительная. Мы же, совет,
лишь совещательный орган.
— Как же так? Армия не доверяет Временному правительству, из капиталистов которые. Мы стоим за
советскую власть.
— Это старые большевистские песни. Меня не обманете.
— А вы кто? — прямо поставил вопрос Нефедов.
— Я? — председатель смутился. — Я тоже социал-демократ, но только, как говорят, в просторечьи,
меньшевик.