Девятый круг
Шрифт:
– Бедняжка получила увечья и сильно обгорела. Поэтому если вы думаете, что она удерживала Энди у себя в подвале и понуждала передать ей права на книги, то это, согласитесь, просто не вяжется.
– У вас есть координаты Вайолет?
– Да, есть. Могу выслать их вместе с письмами. А теперь, лейтенант, у меня вопрос к вам.
– Слушаю.
– Я знаю, что по мотивам дела о Пряничном Человечке, которым вы занимались, написано несколько книг и снят сериал. Но от своего лица вы эту историю ни разу не излагали. Закину удочку: за небольшую
«ЛОЖЬ».
– Спасибо за предложение, Синтия. Если будут еще вопросы, я вам позвоню.
Я ушла со связи как раз в тот момент, когда в комнату вошел Фин с шикарным ростбиф-сэндвичем и тарелкой, груженной свиными ребрышками. В эту минуту я, пожалуй, никого не любила так, как его.
– Чем занимаешься? – спросил он.
Я принудительно включила заставку как раз в тот момент, когда он пригнулся рядом со столом.
– Да так, исследую кое-что, – сказала я и упихнула в рот такой кусище сэндвича, что, пожалуй, вполне могла бы пройти кастинг на оральное порно.
– И что ж ты там исследуешь?
Сказать, что я пытаюсь нащупать связь между Лютером Кайтом и Эндрю З. Томасом, несомненно значило разочаровать моего бойфренда, и в то же время мне не хотелось лгать. Поэтому я, плотоядно жуя, пробурчала что-то невнятное.
– Джек. Надеюсь, это не что-то связанное с Лютером Кайтом?
Я снова промычала невнятицу.
– Послезавтра в спа начнется курс. Я рассказал им о твоем состоянии и договорился о передаче медицинских документов. Для выдачи разрешения мне пришлось назваться твоим мужем. Что наталкивает меня на мысль…
Я сумела проглотить еду и сузила на него глаза.
– Это ты на что намекаешь?
– Как тебе свиные ребрышки?
– Ребрышки? Отпад. Так о чем ты?
– Я тут подумал…
– Ах он подумал…
– Было бы проще…
Понимая, к чему он клонит, я затрясла головой.
– Фин, не…
– Для нас обоих…
– Финеас Траут!
Молчи. Не говори.
– Если б мы поженились.
Лютер
15 марта, шестнадцать дней назад
Спустя двадцать два часа после происшествия с автобусом
До сих пор он был несговорчив, поэтому Лютер растягивает его на лежаке-дыбе так, что провода начинают гудеть от напряжения, а лоб лежащего блестит от пота, как только что отлакированный кабриолет.
Наконец Лютер прекращает вращение шкивов и отходит от консоли.
Он стоит у каталки и смотрит вниз, на человека по имени Стив – долговязого поджарого парня с мускулатурой человека, всю жизнь занимавшегося физическим трудом.
– Смотри на меня. На меня, Стив.
Голова Стива обездвижена, и он может лишь повести на Лютера глазами, покряхтывая от непомерного напряжения.
– Ты готов со мной говорить? – спрашивает Лютер.
– Да, – кряхтит он.
– Последний раз повторяю: назови мне худшее из содеянного тобой. Но учти: если ты солжешь, от меня это не укроется.
Стив колеблется.
– Стив, я знаю, ты сильный. Но поверь мне на слово: упираться смысла нет. Это мое устройство разорвет тебя буквально надвое.
– Я… убил человека.
От удивления Лютер замирает. Нежелание испытуемого говорить уже изначально показывало, что ему есть что скрывать, но чтобы такое…
Такой удачи Лютер не мог даже предугадать.
– Ты убил человека?
– Да.
– Кто это был?
– Имени не знаю. Никто не знает. Даже моя жена.
– Расскажи мне, как это произошло. Всё расскажи, без утайки.
– Года три назад ехал я домой из бара, в подпитии, а тут этот парень… вырулил как-то внезапно впереди. Подрезал. Я так больше никогда на это не реагировал. Ни раньше, ни позже. Что-то такое стряслось. Короче, ехал за ним следом двадцать миль. Неотрывно.
– Ты был зол.
– Очень. Даже не понимаю почему… как вспоминаю… глупо как-то все было. Настолько бессмысленно. Тогда я неделю назад потерял работу. Пил. На душе было скверно. И вот я держался за ним вплотную, пока он наконец сам не встал у обочины и не выскочил из машины. «Псих!» – кричит.
– И что ты сделал, Стив?
– Открыл багажник, вынул клюшку для гольфа. И ударил-то всего раз. Я не ожидал, что насмерть.
– Мы все совершаем нечто, о чем потом сожалеем. И тебя никто за этим не увидел?
– Никто. Сельская дорога, тихий летний вечер. И… он был совсем еще мальчишка. Когда газеты начали трубить об убийстве, выяснилось, что ему всего двадцать два года. Только что после колледжа, учителем собирался работать, в начальной школе по соседству. И вот я сидел, смотрел все те сводки новостей и как его семья умоляла, не видел ли кто чего… Ужасно так было. До сих пор ужасно.
– Спасибо тебе, Стив.
– Ты меня теперь убьешь?