Диадема

Недоруб Сергей

– А остальные?

– Про остальных подумаю. Может, и выберу кого.

Демьян вернул листок, сунул флягу за пояс и зашагал к выходу.

– Ты к канатке? – не утерпел хозяин.

– Нет.

Оставив Джона теряться в догадках, Демьян толкнул ногой дверь, вышел наружу. Глотнул свежего воздуха.

Ликан на первый взгляд казался все таким же. Возможно, он и не изменился. Хотя интуиция подсказывала, что мир стал немного другой. Девушка в синей шапке не могла его не перевернуть.

Поняв, что его мысли снова вернулись не в ту степь, Демьян стукнул себя по уху, шмыгнул носом, посмотрел на два грузовика, по традиции стоящих у входа. Забрался в один из них. Ключи, как всегда, были в замке. Это не оружие, не боеприпасы – не было смысла в Баре оберегать транспорт каким-то особым образом.

Сиденье водителя было подвинуто вперед – настолько плотно, что никто из обитателей Бара не мог бы чувствовать себя комфортно в таком положении. Отодвигалось оно явно под человека небольшого роста. И весом кило в сорок.

Демьян с проклятиями выдвинул его обратно. Нет, все-таки это место действительно кое-кто успел порядком изменить.

Проводник поехал по единственной дороге на юг. Привычные лужи, грязь, смятая трава – все это приятно согревало душу, казалось небывало родным. Звук урчащего мотора, вибрация сиденья внушали умиротворение, но расслабления не приносили. Напротив, чем дальше Демьян вел грузовик, тем больше ему казалось, что у него на коленях кто-то сидит. И поверх его побледневших грубых рук, сжимающих руль, ложатся чьи-то тонкие, нежные пальцы с чуть заостренными ноготками. Ноздри вдыхают акрил, а переносицу, слегка заслоняя взор, щекочет синий помпон…

Демьян вдавил по тормозам, попытался отдышаться. Сопротивляться было бесполезно. Все вокруг напоминало об Антанте. Даже то, что изначально не имело к ней отношения.

«Журавль» уже был близко. Демьяну стало тесно в грузовике, он с проклятиями заглушил двигатель, спрыгнул на землю. Живот тут же свело болью, и проводник согнулся, держась руками за поврежденный пресс. Ему очень не хотелось привыкать к металлическим осколкам в себе. Просто до жути не хотелось. Ничего хорошего в этом не было. Для проводника в Ликане – тем более.

– Джет, – прошептал он. – Какого черта ты здесь делал?

Мертвый юг встретил его прежним безмолвием. Демьян не счел нужным отвечать вежливостью. Если Джон действительно поверил, что Демьян пошел именно сюда, на прогулку, значит, старик начал сдавать, утратил хватку, ту самую, благодаря которой когда-то решил принять Демьяна и Джета как сыновей.

Проводник добрался до «Журавля». Массивный кран стоял на прежнем месте, все так же указывая изуродованной стрелой на юг. Никто, похоже, так его и не начал чинить. Или же на юге и впрямь было нечего делать.

Демьян вытащил маленький полевой бинокль, поднес к глазам. Навел резкость, долго смотрел вдаль. Злополучной платформы, на которой три недели назад застрял человек, уже не было. Видимо, она окончательно затонула в ядовитом болоте, похоронив с собой Джета.

– Что ты здесь делал? – снова прошептал Демьян. – Брат, зачем ты сюда приходил? Зачем полез на стрелу?

Он долго стоял и смотрел. Подъемный кран застыл вместе с ним, указывая стрелой на давнюю тайну, которая сейчас заботила проводника. Словно техника и человек вместе пытались решить загадку. Это продолжалось, пока Демьян не ощутил подступающее отчаяние – чувство, которое его страшило больше всего. Он понимал, что на пустом месте не разгадает мотивы брата. У него не имелось вообще ничего, разве что…

Антанта.

У которой было три недели полной свободы в Ликане и личный интерес понять, чем здесь занимался Джет.

Проводник заглянул в кабину крана, сам не зная зачем, и только потом понял, что подсознательно ищет подсказки, оставленные девушкой. Чертыхнувшись, он затолкал поглубже червячок достоинства, который сменился приступом закомплексованности. Антанта помнила, что Джет считал старшего брата глуповатым. Придумывал для него мнемонические запоминалки. Поступит ли девушка так же?

И все же никто ему в кабине «Журавля» подсказок не оставил. Демьян неслышно вздохнул. Он лишь долбаный проводник. Его задача – водить по Каньону более компетентных людей, чтобы они решали тут свои проблемы, выходящие за границы его понимания. Ему же самому никто не делегировал права на личный интерес. Даже браслет предпочли подарить не ему, а инструкторше по прыжкам с парашютом. Его лишили права на импровизацию, права на аффект, и когда он перешел не ту дорогу – его просто подстрелили.

Демьян не знал, что именно сейчас в нем говорило – логика или эмоции. Но понимал, что от противоречий его вот-вот разорвет пополам и не спасет никакой пластырь. Живот начал болеть сильнее. До чего же мерзко чувствовать себя болеющим куском мяса, а не духовной сущностью…

Пора возвращаться.

Вот только возвращаться неудачником Демьян не хотел.

– Браслет, – проговорил он. – Джет! Ты отдал Делфи браслет. Зачем?

От этой мысли он даже дышать перестал. Демьян уставился на болотные разводы, сел на малую гусеницу крана.

Самое паршивое, что может случиться при коллективном прыжке на вингсьютах, – это столкновение. Но Делфи сама с ним столкнулась, а не он с ней. Демьян не совершил ни единой ошибки при десантировании. Инструктор по прыжкам на костюме-крыле, с огромным опытом, полностью компетентная в своей сфере, которая учила их летать по траектории и вбила главное правило – любой ценой избегать столкновения.

И она же налетела на Демьяна. Сразу после того, как получила на руку непонятный кусок металла от Джета.

Дрожащими пальцами Демьян сорвал горлышко фляги, отпил немного. Затем полил себе на голову, снова начавшую пульсировать.

– Притяжение, – задышал он вслух. – Джет, у тебя было два браслета. Один ты оставил себе, второй дал Делфи. И вы оба выжили при прыжке, оба попали в кольцо. Единственные из «Примы», не считая меня. Да и мы с Делфи прошли бы мимо, если бы ее не притянуло к тебе.