Диета против пистолета

Александрова Наталья Николаевна

– Люсенька, – нежно сказала Лена, – познакомься с тетей.

Кошка не шелохнулась, она немигающим взглядом уставилась на дверцу духовки. Ноздри ее раздувались, усы трепетали.

Надежда не обиделась, что ее встречают так невежливо, она и сама с упоением втягивала чарующие запахи.

– Слушай, что там кофе! – воскликнула Лена. – Давай поедим! И поговорим спокойно!

– А что там у тебя? – осторожно осведомилась Надежда.

– Форель запеченная…

«Рыбу можно», – решила Надежда.

Форель была порезана на огромные куски и запечена с сыром и ароматными травами. «Греческий рецепт», – сообщила Лена. Они

выпили под рыбку охлажденного белого вина, и Надежда рассказала своей новообретенной подруге обо всех их с Алкой приключениях.

– Вот как. – Лена отпила из бокала и повертела его в руках. – Не скрою, информация о Карине меня порадовала. Жуткая она баба, пускай ей теперь достанется по заслугам…

– Но историю с похищением Ильи это никак не прояснило, – напомнила Надежда.

Кошка Люся расправлялась с куском форели с таким утробным рычаньем, как будто это не породистая кошечка из приличной семьи, а дворовая прохиндейка. При упоминании имени хозяина она, однако, оторвалась от рыбы и поглядела на Надежду грустно.

– Она скучает, – вздохнула Лена, – я тоже. Неужели это правда, и Илю похитили? Но зачем?

– Вот, гляди, – Надежда выложила на стол часы. – Тебе это название – Моховое – ни о чем не говорит?

Лена схватила часы и прижала к груди.

– Боже мой! Неужели с Ильей что-то случилось?

– Лучше вспоминай что-нибудь дельное, – посоветовала Надежда, – чем попусту причитать.

– Но я правда ничего не знаю про это Моховое! – воскликнула Лена. – Хочешь, сама поищи, может быть, тебя что-то наведет на умную мысль?

Надежда согласилась, потому что другого выхода не было. В квартире было четыре комнаты. В гостиной Надежда уже была, в спальне стены были выкрашены ненавязчивым серо-зеленым цветом и стояла огромная кровать, покрытая серым же покрывалом в зеленых разводах. Пышные бледно-зеленые занавески свисали живописными складками. Надежда осмотрела еще гравюры на стенах и вышла. В гостевой комнате не было ничего особенного. Последним был кабинет хозяина дома. Кожаный диван цвета кофе с молоком, полки с книгами, письменный стол, на нем компьютер с плоским жидкокристаллическим монитором. Ковер на полу был коричневого цвета, занавески – плотные, бежевые…

– Очень красиво все у вас, – одобрила Надежда.

Лена в ответ пробормотала, что кабинетом Илья пользовался нечасто, работать предпочитал в офисе. В кабинете же принимал своих приятелей – коньячка они там выпьют, поболтают о своем, чтобы жены не мешали…

– Не реви, – заметила Надежда, – слезами горю не поможешь.

Она бодрилась, хотя самой было впору зареветь за компанию. Получалось, что ничего полезного поход к Люськиной жене ей не дал. Только наелась под завязку, что тоже плохо, потому что дала себе слово сесть на диету. А теперь от обжорства в сон клонит, мыслей в голове никаких нет. Надежда Николаевна была очень собой недовольна. И присела на диван цвета кофе с молоком, чтобы отдышаться и собраться с мыслями.

И тут в глаза ей бросилась картина, висевшая прямо напротив дивана. Обычная картина в простой темной раме, размера не так чтобы большого. Картина была написана маслом и удивительно подходила к обстановке кабинета. На картине полыхала всеми красками золотая осень. Изображена была лесная долина с высоты птичьего полета. Поразмыслив, Надежда поняла, что художник вовсе не летал над долиной на вертолете, он сидел наверху,

на горе. Невысокие лесистые горы окружали долину, она была круглая, как чаша. И на дне этой чаши было круглое озеро совершенно синего цвета. Надежда готова была поклясться, что художник нисколько не преувеличил, что вода в озере действительно темно-голубая. И отражающееся в ней небо совершенно ни при чем. На склонах росли деревья, покрытые золотистой и багряной осенней листвой. Озеро застыло, спокойное и сонное. Но не хотелось броситься к нему и нарушить его грозный покой. Это озеро не было создано для шумных веселых компаний, для пикников с шашлыками, оно вовсе не хотело, чтобы люди брызгались в нем и рубили деревья на его берегу. Красота долины была сдержанная, суровая и какая-то дикая. Чувствовалось, что если и ступала там нога человека, то нечасто, и был это либо охотник, либо еще какой лесной человек. И неизвестный Надежде художник очень талантливо все это изобразил.

– Здорово! – Надежда подошла ближе. – Какая замечательная картина!

– Илье тоже нравилась, – ответила Лена. – Он давно ее получил в подарок от знакомого художника.

– Очень талантливый человек! А как его фамилия? – машинально поинтересовалась Надежда.

Лена пожала плечами и сняла картину со стены.

«Федор Дымов, – было написано на обороте, – Моховое».

Надежда с Леной поглядели друг на друга, потом Надежда вырвала у Лены из рук картину и впилась глазами в надпись.

– Ты, конечно, не знаешь, где это место? – шепотом спросила она.

– Нет, – испуганно ответила Лена, – эта картина у нас очень давно…

– Но ты хотя бы знаешь, кто такой Федор Дымов и где он живет?

Лена открыла блокнот, вытащенный из письменного стола, полистала его и продиктовала адрес:

– Загородный проспект, дом восемь, квартира четырнадцать. А телефона у него нет.

– Ладно, – глаза у Надежды горели волчьим огнем, – найдем мы Люську, я не я буду! Ты не знаешь, этот художник рано встает? Хотя надо будет – с постели поднимем!

Лена заразилась ее энергией и приободрилась. Даже кошка Люся подошла к Надежде и ласково мурлыкнула. Надежда погладила симпатичную кису и засобиралась домой.

– Скажи, Лена, – спросила она на всякий случай, – в эти дни с тобой не случилось ничего странного, необычного? Ну, может быть, звонки какие-нибудь были по телефону…

– Выкуп за Люську никто у меня не требовал, если ты это имеешь в виду, – усмехнулась Лена. – С работы его никто не звонил, а когда я позвонила, то там сказали, что он в командировке. И тогда я позвонила тебе, и ты сказала, что Люська исчез незаметно, по-английски. И машина его – тоже. Я и подумала, что он снова принялся за старое, увидел какую-нибудь смазливую мордашку и решил, что он – всегда готов… А на работе его прикрывают…

– Возможно… – протянула Надежда. – Значит, ничего необычного не случилось?

– Если не считать звонков Розочки, – Лена снова усмехнулась.

– Кто это – Розочка?

– А это Илюшина двоюродная племянница, Розочка Вигдорчик.

– Что-то такое Сонька говорила про племянницу. – Надежда наморщила лоб, вспоминая.

– Вот-вот, – кивнула Лена, – эта Розочка – единственная Илькина кровная родственница. Но если ты думаешь, что она его нежно любит, то глубоко ошибаешься. У нее, понимаешь, в голове всего одна идея. Как это в стихах – «одна, но пламенная страсть…».