Дикарь
Шрифт:
С ним не надо было притворяться, боготворить и восхищаться. С ним можно быть грязной, неловкой и несовершенной. Живой. Настоящей. Не играть ни в чем и не пытаться казаться лучше. Можно кричать,топать ногами и кидаться в него землей! И еще Хенсли так жадно смотрел на меня, что я ощущала себя всесильной. Богиней. Невероятной красавицей! Упоительное чувство…
Мы сплетались языками - влажно толкались, терзали губы. Пытались добраться до кожи и,торопясь, кусали друг друга. Теряли голову… Натыкались на углы, потому что этот ненормальный не догадался оставить свет! От порочных
Мы упали на его чудесную кровать, путаясь в одежде и шкурах.
– Жрот дохлый, – хрипло выдохнул Хенсли.
– Я больше не могу!
Задрал мне платье, дернул завязки на панталонах.
– Как это все снимается?
– прохрипел он. – Вот же гадство…
Я подавилась смешком и хотела сказать, что днем он стащил с меня одежду, не успела я ахнуть! Протянула руку, пытаясь нащупать завязки, которые затянулись узлом от этих дерганий.
Сигнал рожка выдернул меня из сладкого наслаждения. Какого жрота под окнами гудит кэб? ни могут разбудить Линк…
Кэб?
Я рывком села, едва не столкнувшись лбом с Шерхом. Он напрягся и резко отпрянул.
– Сиди здесь, - глухо бросил дикарь и бесшумно вышел из комнаты. Я посидела, вглядываясь в темноту. А потом тихо двинулась следом. Сердце подпрыгнуло и застряло где-то в горле, я нахмурилась. Плохое предчувствие. Очень плохое. Да что происходит? Кто мог пожаловать в ливковую рощу среди ночи?
Новорожденный месяц почти не давал света, и тусклый фонарь во дворе освещал лишь пятачок ограды. Шерх стоял в проеме раскрытой двери, расставив ноги и сжимая ружье. Совсем как в тот день, когда мы с Линк впервые остановились у ограды… Тогда дикарь напугал меня до заикания, а сегодня я злюсь от того, что кто-то прервал его ласки…
Хлопнула автомобильная дверь. Прошуршали по гравию шаги. Сердце дернулось и заколотилось испуганной дробью. Я знала эти шаги. Я знала их! Уверенные, неспешные, твердые. Шаги того, кто был хозяином жизни.
– Плохо выглядишь, Сандэр, – донесся до меня насмешливый голос. Я зажала себе рот ладонью. О Духи…
– Что ты здесь делаешь?
– хрипло и как-то сдавленно спросил Хенсли.
– Приехал за своей женой, – небрежно ответил ордон.
– Так что отойди с дороги.
***
Я ничего не понимала!
Оглушенная и растерянная я переводила взгляд с Шерха на Гордона, с Гордона на Шерха. Мой муж рассматривал захламленную комнату с брезгливой жалостью и казался ужасающе неуместным здесь. Раньше я думала, что Гордон умеет подчинять себе пространство. Он так органично вписывался в любое помещение, будь то гостиная Лангранж-Холла, Опера или ресторан на Королевском проспекте. Там он вписывался идеально в роскошь и помпезность. А вот здесь казался лишним. В своем дорогом дорожном костюме, состоящем из отглаженных брюк, парчового жилета, светлой рубашки и плаща с меховым воротником, наследник Лангранж никак не сочетался с Оливковой рощей. И даже если он сменит одежду, все равно будет смотреться здесь инородным.
Кажется, за месяцы, что мы не виделись, Гордон стал ещё привлекательнее. Или я просто забыла, какие синие у него глаза, какой волевой подбородок, какие широкие плечи. Неудивительно, что вся женская половина Кронвельгарда мечтала заполучить Гордона себе в мужья. Ну, или хотя бы в постель.
Гордон был вeликолепен. И мне хотелось, чтобы он убрался подальше и от меня,и от Оливковой рощи.
– Зачем ты приехал? – бросила я.
Шерх молчал, стоя возле окна, и мне совсем не нравилась бледность, залившая его лицо. Он так и сжимал двустволку, в упор глядя на развалившегося в единственном кресле Гордона.
– За тобой, Софи, я ведь сказал. Духи, что на тебе надето?
– он поморщился, рассматривая мое платье в цветочек. И острый приступ недовольства собой вновь накрыл меня с головой. Оказывается, я успела отвыкнуть от этого чувства…
– Собирайся, София, я взял билеты на дирижабль, мы должны успеть. Впрочем, тебе нужно лишь прилично одеться, все необходимое мы купим на борту,там прекрасный магазин. София, ты слышишь? У нас мало времени.
Я наклонила голову. Посмотрела на Шерха, но тот по-прежнему молчал.
– Я с тобой никуда не поеду, Гордон, - негромко ответила я.
– София, не ачинай… – поморщился наследник Лангранж. – Ты уже доказала свою независимость и характер, хватит. Я оценил. Правда. И уже достаточно… проникся. Ты хотела наказать меня? У тебя получилось, дорогая.
Гордон легко поднялся, покосился на застывшего Шерха.
– Милая, прошу, не спорь. Давай поговорим на борту дирижабля. В спокойной и располагающей обстановке. У нас чудесные каюты…
– Она уже ответила, - хрипло сказал Шерх, и мы с Гордоном посмотрели в его сторону. Хенсли не мигая смотрел на гостя,и я видела, что тому этот взгляд не нравится.
– Не вмешивайся, Сандэр, – резко бросил Гордон.
– Вы знакомы? – вскинулась я. Ну да, почему раньше не догадалась? Не могла Оливковая роща достаться чужаку, значит, Шерх имеет какое-то отношение к Лангранж… Знакомый? Очень дальний родственник?
Мужчины слаженно повернули головы ко мне,и странное понимание разлилось внутри испугом.
– Конечно, – с усмешкой сказал Гордон.
– Сандэр мой младший брат. Родной. Он тебе не сказал?
– Что?
– я с размаха села на кушетку, заваленную какими-то тряпками. Непонимающе посмотрела на Хенсли. – Что?
Брат? О Великие Духи… Я смотрела на них во все глаза, отмечая и поразительное сходство, и удивительные отличия. Да, сейчас я видела и то, и другое. Мужчины были похожи ростом, одинаково наклоняли голову, когда слушали, сжимали губы, когда были недовольны. Но отличий оказалось в разы больше. Гордон был гладким, плавным, сытым. Словно кот – хищный, лоснящийся, довольный. Он смотрел насмешливо, улыбался лениво, ходил стремительно.
А Хесли… Хенсли напоминал пса. удого,изможденного, голодного. Пса, что от одиночества превратился в волка. Научился рвать зубами глупых косуль и жить в холодных развалинах, уже не надеясь даже на каплю тепла. И взгляд у него стал волчий,и повадки, а улыбку я видела лишь раз, да и то кривую.