Дикарь
Шрифт:
А оказывается, это больно. Одна мысль о том, что Гордон трогал Софию, целовал ее, прикасался…Эта поганая мысль отправила меня в выгребную яму быстрее, чем я осознал. евность и ненависть взметнулись внутри, выпустив холод.
Я лишь успел приказать рыжей бежать…
Так почему она все еще рядом? Почему тащит куда-то мою тушу, говорит, злится? Почему гладит меня по голове? Я не понимал.
Когда приступ свалил меня первый раз, мать приказала извозчику везти меня в загородный дом, что стоял в лесу. Я помню тот день так отчетливо,
вот рыжая-глупая-смелая не боится. Почему? Ведь ей тоже есть что терять. Свою жизнь и молодость, Линк, в конце концов! Так почему она лежит в этой чаше, обнимает меня и льет на лицо воду?
Почему, жрот все поглоти?
– Хенсли, если ты не очнешься, я начну петь детские песенки, – в голосе Софии чуть слышно скользит отчаяние.
– А у меня ужасный голос! Просто отвратительный! Ворона каркает приятнее, чем я пою, понял?
– Я хочу услышать, как ты поешь, - сипло выдохнул я.
Рыжая-теплая-нежная вздохнула. Я видел ее лицо над собой, смотрел в ее удивительные глаза. Веснушки. У нее даже в радужках веснушки. Потрясающе.
– Я уж думала, что ты, наконец, избавил меня от своего присутствия, – она попыталась улыбнуться. – Ты снова все испортил.
– Прости, – я не мог отвести от нее взгляда.
– В следующий раз получится лучше.
– Идиот, - внезапно разозлись она. Я криво улыбнулся. Вот уж точно…
– Я не вытащу тебя из чащи, Хенсли, – предупредила София. – Ты весишь, кaк дракон. И уже отдавил мне все ребра!
Я сглотнул. А потом поднял обе руки и притянул к себе эту рыжую голову. Впечатался губами в губы. Поцелуй вышел тоже странным… Отчаянным. Мокрым. Соленым. Неужели рыжая плакала? Из-за меня?
Я совершенно ничего е понимаю…
– Давай уже выбираться на сушу, мореплаватель, – вздохнула рыжая, отстраняясь.
– А то как бы Линк не проснулась, пока мы тут отмокаем. Сможешь встать?
– Да, - я был уверен, что не смогу, но ответить по-другому невозможно, когда рыжая так смотрит. Значит, надо суметь. Кряхтя и сдерживая ругательства, я вылез из чаши. София придерживала,тянула вверх,и я вставал и шел, преодолевая озноб и слабость.
– Ничего, Хенсли, дом совсем рядом. Так ведь?
Я хотел сказать, что лучше полежу тут, на камнях, но прикусил язык. Рыжая-верная-смелая осталась со мной, не бросила, держала и грела. Значит, я пойду туда, куда она хочет. Хоть всю жизнь буду идти. Лишь бы рядом с ней.
ГЛАВА 24
Шерх молчал, но упрямо шел, и я вздохнула с облегчением, когда мы достигли ограды Оливковой рощи. Ввалились в дверь северой половины, и я начала стягивать с Хенсли мокрую одежду.
– Почему с тобой я постоянно промокаю? – ворчливо спросила я, расстегивая мужскую рубашку.
– Потому что не стоит связываться со всяким отребьем, - сквозь зубы выдавил Шерх. Я хмыкнула, схватила какую-то тряпку, чтобы вытереть его.
– Я сам, – тряпку отобрал, хотя еле на ногах стоял. И похромал в свое логово из покрывал и шкур. Зарылся там, как зверь, вместе с головой.
Я потопталась на пороге.
– Не представляю, как ты там дышишь. Я проведаю Линк и вернусь, ладно?
– Не надо, – донеслось глухое из вороха покрывал.
Я качнула головой, развернулась и пошла к выходу. Дикарь неисправим. Не пройдет и дня, как он снова начнет меня выгонять!
***
Кажется, я уснул, а когда проснулся, под боком свернулось что-то мелкое и теплое. Я осторожно открыл глаза, поморгал.
– Ну наконец-то! – встрепенулась Линк, подпрыгивая на моей кровати. – Я думала,ты до зимы будешь спать!
– Что ты здесь делаешь? – прохрипел я, косясь на покрывала. Хвала Духам, они надежным коконом укрывали меня!
– Я тебе еду принесла! И еще к нам пришла коза! И курица! Представляешь?
Девочка перескочила с ноги на ногу,из кармана высунул нос фенек. А у моей постели тявкнул мангут! Я со стоном закрыл глаза.
– Надеюсь, курицы и козы здесь нет?
– буркнул я.
– И выйди, мне надо одеться. Кыш, я сказал!
Линк взвизгнула и скатилась с кровати, метнулась за дверь наперегонки с мангутом. Я, кряхтя, сполз, придерживая покрывало, подобрал свои штаны. Хорошая у меня привычка разбрасывать вещи. Полезная.
Натянул одежду, обувь не нашел. Выполз в то, что у меня числилось гостиной. Линк, конечно, уже сунула всюду свой любопытный нос и сейчас рассматривала модель корабля, что раньше был скрыт под черной тряпкой. Тряпка валялась на полу, а фрегат красовался в солнечном луче.
– Софи знает, что ты здесь?
– Не-а. Ты ей не говори. А то она тебя ругать будет.
– тебя не будет?
– И меня будет, - согласилась Линк, не отрывая блестящих глаз от корабля. – Но я же маленькая, и она меня любит. Поэтому поругает немножко. А тебя сильно. Лучше не говори.
Я хмыкнул, оценив прелесть высказывания.
– Убедила. Не скажу.
– Это ты сделал? – в руглых детских глазах светился восторг. Я пожал плечами, не показывая, что мне это приятно.
– Да. Из щепок. Зима была длинная, знаешь ли. Ну, вот я и… сделал.
Мaлышка благоговейно прикоснулась кончиками пальцев к парусам, и порыв вeтра натянул их, словно готовясь пустить фрегат по океанским волнам. Мне даже почудилось на миг, что завертелся маленький штурвал и натянулись корабельные тросы…