Дикари Гора

Норман Джон

— Потом в коробку пустили газ, — сказала она. — Я попытался бороться. Но нога мужчины держала меня на месте. Я потеряла сознание. А пробудилось я, не знаю насколько позже, в местности поросшей травой в этом мире, прикованной цепью за шею вместе с другими девушками.

— Интересно, — пробормотал я. — Я, конечно, не знаю точно, но тебя, похоже, хранили в течение нескольких дней, а возможно даже нескольких недель.

— Хранили? — удивлённо спросила она.

— Да, — задумчиво проговорил

я, — может быть, в замороженном виде. А когда трюм был заполнен товаром, вас отправили всех сразу и сдали оптом.

— Вы говорите об этом, как если бы я могла быть вещью, — обиженно сказала девушка, — простым товаром.

— Ты, — рыкнул а.

— Да, Господин, — дёрнулась она от неожиданности.

Я потянул рабскую тунику, и затем, таща её вверх, сначала вынудил девушку сесть, потом поднять руки, и сдёрнул с неё одежду через голову.

— Вы возражаешь? — насмешливо, спросил я.

— Нет, Господин, — ответила она. — Я, не могу возражать. Я — рабыня.

Я отбросил скудный предмет одежды в сторону, на траву.

— Так значит Ты не вещь, — спросил я, глядя ей в глаза.

— Нет, Господин, я не вещь. Я — рабыня.

— Ляг на спину, руки раскинь в сторонах, ладони рук разверни к лунами Гора, — приказал я ей.

— Да, Господин.

— Подними левое колено. Ещё немного. Вот так, — управлял я её телом.

— Да, Господин.

Я стоял и смотрел вниз на неё.

— Я теперь лежу выставленная перед Вами, как рабыня, Господин.

— Это соответствующе и надлежаще для тебя? — спросил я.

— Да, Господин.

— Почему?

— Поскольку я — рабыня.

— Ответ верный и подходящий, — похвалил я девушку.

— Да, Господин.

— Действительно ли Ты — новая рабыня?

— Да, Господин.

— Этот ответ является неверным, — огорошил я её.

— Господин? — не поняла рабыня.

— Единственный смысл, в котором Ты — новая рабыня, — объяснил я, — состоит в том, что раньше твоё рабство не было юридический оформлено.

— Господин? — она всё ещё не понимала.

— В течение многих лет Ты уже была рабыней, только такой, на кого право собственности пока не было должным образом оформлено, всего лишь формальность, недавно исправленная на Горе.

Она смотрела на меня снизу.

— Это — то, что, уже давно, признала твоя тетя, — говорил я, любуясь распростёртой передо мной рыжеволосой рабыней, — хотя, возможно, она сделала это не вполне осознанно. Это, было признано ещё более ясно твоей бывшей начальницей, женщиной-руководителем. Она одевала тебя, и обращалась с тобой, как если бы Ты в действительности была рабыней, не так ли? — задал я ей вопрос, на который мог быть только один ответ.

— Да, — сказала девочка, сердито.

— Да?

— Да, Господин.

— Я

думаю, несмотря на другие возможные соображения и преимущества, которые, могли быть вовлечены в её линию поведения по отношению к тебе, мне совершенно ясно, что она пыталась быть доброй к тебе, она пыталась пояснить тебе, кем Ты была на самом деле, пытаясь поощрить тебя средствами верными для твоей собственной природы.

— Возможно! — сказала девочка, всё ещё сердито.

— Тебе нравится красивая одежда, не так ли? Любишь быть привлекательной для мужчин.

— Да, Господин!

— На Горе, в противоположность Вашему миру, порабощать рабынь — это общепринятая практика.

Она сердито посмотрела на меня.

— Тебя уже заклеймили и поработили на Горе, не так ли?

— Да, Господин.

— Почему, как Ты думаешь?

— Поскольку я — рабыня? — спросила распростёртая передо мной девушка.

— Да, Ты рабыня!

Она сердито отвернула свою голову в сторону.

Я смотрел на неё. Она была необыкновенно изящна и красива. Я не сомневался, что Грант сможет сторговать за неё пять шкур желтого кайилиаука.

— Смотри на меня, Рабыня, — приказал я.

Она быстро перевела на меня свой взгляд.

— Да, Господин.

— На Земле, Рабыни вроде тебя, вовремя не обращённые с рабство согласно закону, часто используют их красоту для их собственной выгоды. Их красота открывает им двери, она облегчает их пути. Она делает жизнь легкой для них. Они используют её для дальнейшей карьеры, чтобы получить богатство, и умалить других женщин.

— Да, Господин, — прошептала она.

— Но здесь, на Горе, условия резко отличаются.

— Да, Господин.

— Здесь, на Горе, твоя красота полностью является собственностью, как и Ты сама.

— Да, Господин.

— Так кому твоя красота принадлежит, на Горе.

— Моему хозяину, Господин.

— Да, и именно он, а не Ты, моя дорогая, полностью будет решать, что должно быть сделано с ней, и как ею должно пользоваться.

— Да, Господин.

— Твои ладони, — напомнил я, — должны смотреть вверх, на луны Гора.

— Да, Господин, — исправилась она тут же.

— Тебя уже напоили рабским вином?

— Джинджер, одна из моих наставниц, заставила меня выпить горький напиток с таким названием.

— Почему твой хозяин, Грант, послал тебя на мои одеяла? Почему, он не счёл целесообразным, самостоятельно вскрыть тело своей рабыни для удовольствий мужчин? — спросил я девушку.

— Я не знаю, Господин.

Я присел около распростёртого голого тела прежней мисс Миллисент Обри-Уэллс, которая была дебютанткой, а теперь, превратилась в простую рабыню, и лежала на спине на моих одеялах.