Дикари Ойкумены.Трилогия
Шрифт:
Один взгляд на тело Миры мог довести девственника до инсульта. Бархат кожи, шелковистая поросль на спине. Шерсть густела к ягодицам, превращаясь в роскошный мех. Из копчика рос пышный хвост. О Мира, солнце мое, что ты вытворяла хвостом, когда была в настроении! Пламя волос, разумеется рыжих. Мордашка человеческая, симпатичная, без лишних кукольных красот. Но разрез глаз, хитрый прищур, высокие скулы, чуть вздернутый носик, солнечная россыпь веснушек…
Лиса! Дикая лисица, опдидуда!
Игги, сколько себя помнил, западал на модификантов. Встречался с одной киноидной сучкой, потом была фелина… Увы, первая
– У нас сафари, детка! Где твои охотничьи инстинкты?!
Мира шевельнула ухом:
– Охотничьи?
С ленивой грацией она взмахнула хвостом: давай, я жду!
– Извини, не сейчас!
Игги торопливо выбрался из постели, едва не упав при этом. Углядел трусы на ручке шкафа, поспешил натянуть их на себя. Он прекрасно знал, что будет, если Мира добьется своего. До обеда они из номера не выберутся, и после обеда – не факт. Сафари накроется медным тазом. А ради чего, опопоп, Игги Добс приперся на этот долбаный Тренг?
– Вставай!
– Сафари! – вдруг плотоядно оскалилась Мира, сделавшись, как никогда, похожа на хищницу, и прыгнула на Игги.
Добс чудом увернулся, схватил подушку и запустил ею в шутницу. Девушка с хохотом повалилась обратно на кровать, выгнулась, словно в экстазе. Нет, Игги не поддался на провокацию. Он искал штаны и нашел. Искал рубашку и тоже нашел. Мира надула губки, но быстро передумала, смирилась и, вздохнув с воистину лисьим притворством, отправилась в ванную комнату.
– Сафари, – напевала она изза двери, – сафари!
– Опдидуда, – вторил Игги.
– Мы едем на сафари…
– Дуда, дадада…
Одевшись, он уставился на свое отражение в «зеркальной» голосфере визажмодуля. Первое правило Игги Добса: имидж должен соответствовать ситуации. Только придурок, не имеющий понятия о стиле, попрется на бластконцерт, в ресторан и на стадион в едином концепте. Костюм сменит, а толку?
В обычное время растительность на лице Игги, включая брови и ресницы, отсутствовала – не вписывалась в базовые концепты. Но за день до полета на Тренг опытный Добс сменил кремдепилятор на интенсивлосьон «Коко Труди». Сизая щетина – воплощенная мужественность, можно сказать, воинственность. Волосы взлохмачены в художественном беспорядке номер семь. Лицо после вчерашнего чуть помято – замечательно! Косметики – ноль, не тот случай… Ну разве что носогубные складки чуть глубже обозначим. И последний штрих – по капле флюоракса в каждый глаз. Теперь мрачный лихорадочный блеск обеспечен.
Нука, проверим…
Из голосферы на Добса глядел суровый опдидуда. Он был старше Игги лет на десять, потрепан жизнью, хмур с похмелья и готов свернуть шею голыми руками любому, кто придется ему не по нраву. Ейей, любому, от нерасторопного официанта до десятиметрового мегалозавра! В глазах бывалого парня – рейнджера, вернувшегося из джунглей, – сверкали опасные искры безумия.
– Котик, – Мира вернулась из ванной, – где мои…
И вдруг завизжала.
II
– Ты кто? Проводник?
– Ну?
– Это ты тарарам устроил, придурок?!
Игги развернулся всем телом, так чтобы говоривший хорошо рассмотрел тяжелую кобуру на поясе и торчащую из нее рубчатую рукоятку «Ангстрема».
– Кажется,
– Ппростите, сэр, это я не вам… Игги?!! Ты?!
– А это ты кому сейчас говоришь, сынок?
Глюк судорожно икнул, попятился, щурясь: неужели всетаки обознался? Игги не выдержал, расхохотался в голос. Следом прыснула Мира, в восторге колотя хвостом по «таблетке» антигравтабурета.
– Купился!
– Ну ты крут, Игги! Не признал!
Хмыкнув, Игги выпустил в Глюка клуб дыма. Потертый камуфляж – специально не стал новьё брать – сидел на Добсе, как родной. Пояспатронташ, подсумки, кобура с «Ангстремом» – имидж опдиди! Глюк в своей проклепанной куртке с черепами и гидрофобных штанахпитонах смотрелся на фоне приятеля жалким туристом. А люминесцентные патлы, торчавшие острыми сосульками, и вовсе превращали Глюка в дешевого шута.
Сказать по правде, Эрни М. Глюк был очень дорогим шутом. Король дюжины виртшоу, транслирующихся через гипер по всей Ойкумене, Глюк селезенкой чуял тренд и фокусгруппу, доводя зрителей до оргазма. Купить такого на новое лицо – что в лотерею миллиард выиграть.
– …А тарарам, Глючара, ты устроил. При моем участии…
– Я?!
– Память отшибло? Кто вчера алармы ставил?
– О да, белые хозяева любят пошутить!
В баре объявился Латомба, за ним, матерясь на пяти языках, – Диззи с новой подружкой, имени которой Игги не мог запомнить, как ни старался. Последним топал человекгора, толстяк Хью, рекордсмен поедания блинов на скорость. Он волочил за ремень антикварный лучевик с длиннющим стволом.
– Хай, сволота! – Рык Игги перекрыл общий гам. – А ну, встряхнулись!
– В такую рань… – простонал Хью, маявшийся отходняком.
Игги проигнорировал блиноеда:
– Лат, сварганька нам допинг! Прочистим мозги.
– Нет проблем, большой бвана! Латомба все сделает.
– И побыстрее!
– Три минуты! Бвана будет доволен: мозги аж закипят.
Чернокожий вудун Лат, как обычно, валял дурака. Стриптизер экстракласса, он выступал на приватвечеринках для миллионерш, потерявших вкус к жизни, и пресытившихся звезд эстрады. После его танца миллионерши, подвывая от вожделения, пускались во все тяжкие, а звезды давали благотворительные концерты в десантных частях. Были тому причиной вудунские хитромудрые штучки или личный гений Лата, Игги не знал. В любом случае гонорары Латомбы не уступали его собственным.
Гибкие, словно каучуковые, пальцы нырнули в сферу кавтомата, сыграв пассаж. Из недр аппарата выехал поднос с семью чашками кофе – такого крепкого, что Игги был готов сплясать качучу. Латомба распылил над чашками щепотку остро пахнущего зелья, добавил гранулы, похожие на речной жемчуг, и перемешал кофе палочкой из слоновой кости.
– Угощайтесь, бвана! Угощайтесь, бвани!
Кофе отдавал горечью осенних листьев.
Действие допинга Игги ощутил сразу. Мир распахнулся, наполнившись светом и звуками, оттенками и ароматами. Жизнь обрела резкость и глубину. В теле игристым вином в бутылке бурлила энергия – колючая, бесшабашная. Она требовала выхода. Вотвот сорвет пробку – крышу? – фонтаном выплеснется наружу и пойдет куролесить!